Учитель – ученик

Секач от неожиданности свалился на пол, перевернувшись в воздухе, бухнув ногами по доскам. Эффектно, страшно, но шею не сломаешь, по крайней мере парочка так себе это представляла.

Толлеус же, обращаясь к ведьмаку, холодно изрек:

– Работайте где хотите, только не мельтешите у меня перед глазами. И впредь за подобные глупости буду наказывать. А теперь – вон!

Конечно же опешивший мужик сразу не сориентировался и остался сидеть на полу. На этот случай у искусника уже все было готово: дверь сама собой распахнулась, нити обвили мужика за ноги и, сжимаясь, потащили к выходу. Про высокий порог искусники тоже не забыли, поэтому нити с потолка приподняли тело на локоть от пола. Когда Секач уже был над порогом, еще одна нить резко дернула его наружу, а дверь тут же захлопнулась.

Из сеней послышался шлепок – тело впечаталось в противоположную стену, а потом кулем рухнуло на пол. Искусники улыбнулись друг другу – все получилось идеально. Уверенности, что не возникнет накладок, не было, поэтому Оболиус все время стоял наготове, чтобы своей нитью притормозить движение Секача или, наоборот, помочь учителю, если вдруг что-то пойдет не так. Не понадобилось.

– А теперь что?

Голос ученика ясно показывал, что тот жаждет новых интересных приключений. И Толлеус его не разочаровал:

– Сейчас обратно не поедем. И лошади надо отдохнуть, и, раз уж я оказался тут, старосту проучим. Только дождемся вечера.

Толлеус прожил больше сотни лет в Кордосе, при этом у него практически ни разу не возникло конфликта с местными жителями. Там каждый знал, что человек с жезлом или посохом – лицо государственное, при этом невероятно могучее, поэтому все всегда относились к искусникам с настоящим уважением. Может, по мелочи где-то хитрили, но на открытый конфликт не шли, так что никому не приходилось ничего доказывать. Серьезные разногласия были возможны только среди равных, но и те неплохо регулировались государством. Может быть, кому-то это могло показаться скучным, но зато в Кордосе был порядок. В Оробосе любой сиволапый мужик мнил себя умнее всех и был готов пободаться хоть с чародеем, хоть с самим императором. То есть он прекрасно понимал, за кем сила, но если выпадал шанс, например, украсть у хозяина что-то, то крал без зазрения совести. Конечно, не всегда так, но если в Кордосе мужика останавливал сам статус искусника, то в Оробосе такой же мужик прикидывал расклад в каждой конкретной ситуации.

Пройдя земли чародеев из конца в конец, Толлеус нашел способ, как без членовредительства объяснить зарвавшемуся человеку, что искусников нужно обходить десятой дорогой. По сути, достаточно было показать безобидный фокус. Старик просто подсвечивал посох, и вот уже таинственное и необъяснимое пугало и делало сговорчивым практически любого. Даже не требовалось придумывать что-то особенное.

Это работало до недавнего времени, но, как оказалось, не каждый оробосец соображает, что в случае с искусником следует вести себя хорошо.

Хват, лысовский староста, оказался как раз из таких. И что с ним делать, совершенно непонятно. Конечно, его самого или его имущество можно попросту уничтожить, причем достаточно просто и безнаказанно. Остановка сердца, зажатого в тиски плетения, – и все вокруг только плечами пожмут. Бывает, мол, судьба такая. Но как-то Толлеус не привык действовать подобными методами.

Можно вызвать этого непонятливого мужика и прямым текстом объяснить, что он не прав и чем это чревато. Но, во-первых, это попросту несолидно. Деревенский глава – не тот уровень, чтобы тратить время, что-то объяснять и ставить ультиматумы. Ведьмак – другое дело. Тем более что он не сам по себе, а представляет некое сообщество. А во-вторых, староста и сам должен это все прекрасно понимать, но все равно делает по-своему. Причем исподтишка, так что особенно не отследишь, где случайность, а где подлый мужик нагадил.

Когда Оболиус изложил новости о том, что Хват ездит по деревням и науськивает жителей против искусника, Толлеус по обыкновению почесал макушку и выдал парню свои размышления на этот счет, спросив на всякий случай, не может ли он внушить нарушителю спокойствия правильные мысли.

Оболиус сознался, что не может. Но тут же с энтузиазмом попросил поручить это дело ему. Искусник сразу же согласился в надежде, что проблема рассосется. Увы, парень, озвучив свой план, заставил кордосца лишь сморщиться. Во-первых, это была глупость. Во-вторых, это была сложная в реализации и крайне ненадежная глупость.

Вот только ничего другого не придумалось, а юный олитонец стал чуть ли не со слезами канючить, мол, вы же обещали. В результате Толлеус сдался, рассудив, что это пойдет по разряду «обучение», а не «решение проблемы».

И вот сейчас настал подходящий момент, чтобы сдержать слово и все-таки начать действовать.