Удача на двоих (СИ)

Белобрысая Нрид как обычно крутилась перед зеркалом, поворачиваясь то так, то сяк, и тщательно просматривая каждое движение. Добивалась того самого идеального эффекта, всё раздумывая, добавлять ли к своему воздушному наряду ещё пару тончайших солнечных лент или уже достаточно. Неугомонного Агерту это не устраивало, и он, совершено выйдя из себя, беспородно сместил удивлённую красавицу у зеркала и внимательно уставился на самого себя, придирчиво разглядывая результат его почти трёхчасовых стараний.

Вообще-то Ему самому и сказать-то против было нечего. Он успел всё вовремя лишь потому, как начал продумывать своё обличье ещё вчера. А сосед был действительно занят с Фодли.

Агерту пренебрежительно приподнял пальцами серебристые длинные волосы, достающие до самой задницы, и тяжело вздохнул.

— И почему их нельзя обрезать?

Малыш, как единственный, кто мог болтать всё, что угодно совершенно безнаказанно, продолжал твердить, что Агерту напутал с началом. Сам Он тоже иногда думал о том же, но предпочитал молчать. И не потому, что Он по жизни был таким молчаливым, просто на самом-то деле у Него были похожие проблемы, и они были до сих пор не вполне решены. И над Ним не подшучивали по этому поводу лишь потому, что знали, насколько он ранимый.

И эта ранимость иногда страшно раздражала. Не то чтобы Он рыдал по поводу и без, но даже малыш был более решительным, активным и общительным…

Фодли говорила, что всё нормально, что это такая натура. И чтобы Он не пытался слишком уже себя пересиливать, идя на неприятные контакты. Но Ему-то хотелось общения! Просто Он не особо хорошо умел это делать.. и постоянно сбивался..

Фодли говорила, что он просто сразу же раскрывается навстречу всем и потом боится слишком жестокого ранения.

Иногда Ему казалось, что Фодли хоть и очень умная, но помочь всё равно не сможет, и надо что-то делать.

Агерту снова раздражённо запыхтел, вытаскивая из-за ворота несколько ускользнувших серебристых прядей.

— Ты не знаешь последствий, потому и не подстригаешься, — напомнил Он, начиная разглядывать собственные черные длинные ногти с чрезвычайно острыми краями. Ещё вчера Он потратил полчаса на то, чтобы пилочкой затупить их хоть немного, а вот сегодня результат снова нулевой, да и этот цвет… Нормально это или нет? Впрочем, ногти того же Агерту были ещё больше, и он даже не парился из-за этого. Праздник, все вольны одевать и выглядеть так, как хотят. Ярче, красивей, свободней.

Впрочем, проведя рукой по коротким, слегка взъерошенным чёрным волосам, Он подумал, что выглядеть красиво у него точно не получится, взять хотя бы этот нелепо большой разрез глаз! И совершенно чёрную радужку! Словно два колодца посреди лица какие-то!

Другое дело великолепная, утончённая, невысокая Нрид, прямо-таки искрящая своей красотой и до боли осточертевшим совершенством. Да-да, Он считал, что имеет право думать обо всём этом с раздражением, потому что ей преображение давалось гораздо легче, чем всем остальным.

— Всё равно ужасно себя чувствую, — снова пожаловался Агерту, пожимая плечами и начиная крутить руки в разные стороны, — всё время что-то не так.

— Ты сам весь не такой, — послышался грубоватый голос неаккуратного, коротко подстриженного Алфу, с самой внушительной, будто из камня вытесанной фигурой. Он расположился в стороне, в тенечке, и был одет в специальные одежды, максимально лёгкие и скрывающие его от солнца. Утверждал, что у него постоянно раздражается кожа после очередного выхода в жаркий яркий день.

— Да что же!! Может вообще никуда не идти?

— Такой большой праздник, а ты проспишь дома просто потому что тебе неудобно? — поинтересовалась Нрид, коротко разворачивая и выставляя руку вперёд в каком-то танцевальном движений. Вид у неё при этом был довольно самодовольный и в то же время совершенно самозабвенный. Кажется, она совсем не думала о том, что это может кого-то раздражать. Так же как и её слова, сказанные без всякой задней мысли. А вот Агерту, похоже, был уже весь на нервах.

— Ты можешь хотя бы сейчас и здесь не репетировать свои танцы? Всё равно это ничего не изменит.

— Что ты хочешь этим сказать? — склоняя голову набок и сверкая изумрудными глазами, поинтересовалась Нрид.

— Что твой танец и без того совершенен, так же как и ты сама.

Агерту замолчал, но было очевидно, что он хочет добавить что-то ещё. Что-то менее приятное. Что-то, что Нрид вряд ли желала бы услышать, впрочем, её странноватое даже для них восприятие мира было не совсем понятным, а иногда и вовсе шокирующим, так что полностью за реакцию Нрид никто ответить бы не смог.

— И ещё… — в голосе Агерту появилась непривычная и так редко проявляющаяся сталь. — Зачем ты это делаешь? Зачем ты дурманишь?

Тоже довольно душещипательный вопрос. Агерту был тем ещё шутником, но никогда не понимал и не принимал злоупотребления. А иначе как шутку он воспринимать действия Соседки не мог.

А вот Ему казалось, что здесь дело в чём-то другом. Это не шутка, это просто стиль жизни.

Под окном кто-то особенно громко засмеялся.