Удача на двоих (СИ)

— И поэтому ты хочешь сдохнуть? — едва ли не взбесился Аллен, вскакивая на ноги, — моего Учителя ты тоже об этом просила? И всех кто приходит к тебе за откровениями? Нет? Тогда в чём дело? — Мой срок истёк. Доказать это и объяснить я не могу, но мне пора умереть. Просто так мне это сделать никто не даст. — Ответила Хевласка. — Прошу прощения, — послышался голос Алмы Кармы от дверей. Выглядел парень довольно жалко: вся одежда изодрана, сам еле передвигает ноги, но, вроде бы, полностью цел и невредим. Только в глазах такое побитое выражение, что сразу становится понятно: он не победитель. — Что здесь происходит? — Хевласка просит убить её, — раздраженно ответил Аллен, махая рукой в сторону упрямой суицидницы. — Мой срок истёк! — А кроме истёкшего срока что, больше нет никаких причин что ли? — Алма осторожно сделал пару шагов вперёд и остановился рядом с Алленом, — очень мало времени, надо срочно уходить. — А твой разговор и Канда с Линали? — Может, встретим их по пути, — пожал плечами Аллен. — Мой заложник меня убьёт, если я не услежу за ней, — почесав макушку, отозвался Алма, предоставляя Аллену возможность проследить за тем, как на затылке паренька тоже проходит тонкая полоска кожи. — Так что там с Хевлаской-то? — Я уже своё отслужила, — продолжила гнуть свою линию хранительница, — С чистой силой, не бойтесь, ничего не случится. Вы просто убьёте меня и поможете не только мне, но и себе. В моём существовании больше нет смысла. — И мы должны поверить во всё это просто так? — спросил Аллен.

— У меня нет никаких наглядных доказательств, ваше время истекает, и я могу просто просить поверить мне и помочь.

— Это звучит несколько странно. Бро-оз, что ты думаешь об этом? — осторожно поинтересовался Алма, поморщившись. — Я в трауре, — убитый голос прозвучал еле слышно. — Бро-оз! — Но будет гораздо лучше, если Хевласка будет свободна. — А вот теперь в голосе слышалось куда больше жизни. — Её необходимо убить. — Чего? — хором изумились Аллен с Алмой, и каждый из них попытался посмотреть на виновника данного происшествия. Но посмотреть на Бро-оза было не так-то просто, чистая сила всё-таки. — Вы не поймёте того, что я скажу. И не поймёте того, что скажет Хевласка. Она действительно должна умереть, а вам пора отсюда сваливать! — Я в любой момент могу открыть врата, — напомнил Аллен, приподняв руку и помахав ей, будто пытаясь привлечь внимание к своей скромной персоне. — Да-да, но Алма. Что ты думаешь? — в голосе Бро-оза зазвенели зловещие нотки. — Если ты тоже согласен, то… Мы должны её убить? — Ты должен её убить, воспользовавшись моей силой. Не путайся.

Аллен, видимо, что-то пропустил, видно Алма с Бро-озом успели повздорить. Он попытался было приостановить Алму, напомнив, что тот тоже хотел поговорить с Хевлаской, но Бро-оз ответил, что здесь уже всё ясно и они уже поговорили, и что если у самого Аллена больше нет никаких вопросов, то стоит наконец-то начать.

Уолкер так и не понял, почему он вообще согласился на подобное. То ли слишком устал, то ли его разум всё ещё не принимал реальность во всей её красе. А может, устал решать все сам. Потому он просто стоял и смотрел, как Алма задействует свою силу, будто погружая в сон, в вечный сон улёгшуюся внизу Хевласку, которая вдруг стала странно мерцать, её контуры поплыли…

Кажется, она была благодарна.

Задерживаться в том месте ни Аллен, ни Алма больше не видели причин. Выбраться к общей точке сбора тоже не удалось и пришлось уходить через врата, через которые была слишком велика вероятность, что их засекут. Только неизвестно, что тогда подумают.

Оказавшись в белоснежной комнате управления, Аллен первым делом настроил врата на конечной, экстренной точке встречи, надеясь, что Канда с Линали туда дойдут. На душе было пусто и паршиво, тело болело, голова казалась чугунной, и надо же было объявиться в комнате ещё и Тикки Микку!

Аллен сначала подумал объяснить всё позже, когда подтянется Линали с Кандой. Потом оказалось, что он, нервно расхаживающий по комнате, нервирует всех вокруг. А уж каким голодным взглядом его провожает Тикки!

Уолкеру вдруг стало тяжело дышать, и он плюхнулся в небольшое, такое же белое, как и всё здесь, креслице, пытаясь забиться под спинку так, что бы его никто больше не видел. Вот только Ной не собирался из-за таких глупостей отводить глаза или придавать своему лицу приличное выражение.