Удача на двоих (СИ)

— Я общался с Приговором и с Апокрифом. И последний утверждал, что эти браслеты и есть ключ, единственное слабое место Сердца, и что только так можно его поймать и заставить работать на себя. Это ведь была конечная цель Папы. — На одном дыхании выпалил Кросс, гневно сверля Самми взглядом единственного видимого глаза. — Теперь ты доволен?

— Теперь многое сходится… Но вы вряд ли смогли бы управлять Сердцем так просто..

— Апокриф мечтал занять её место, — пожал плечами Мариан Кросс, останавливаясь у чудом сохранившихся выездных ворот и предпочитая не встречаться с Ноем взглядом.

— Это я уже просчитал.

— Значит, заодно с Графом?

— Значит, Неа немало обо мне рассказывал, так? Нет, я всё ещё в опале. Меня всё ещё считают безнадежно больным. Третий срок, иду на рекорд, но зачем вам эти ненужные подробности!! — хлопнул руками по бокам Самми, когда ворота душераздирающе скрипнули, а Кросс, не оглядываясь, довольно быстрым шагом направился прочь, подальше от этого места.

— Может быть, я боюсь заразиться?

— Или наконец-то определил время по солнцу? — съязвил Самми, снова прибавляя шаг, с неудовольствием отмечая, что подошва на его сапогах слишком уж тонкая, и каждый мелкий камешек, встречающийся на пути, тут же болезненно впивается в его стопы.

Похоже, он действительно давно никуда не выходил и отвык от подобных длительных прогулок.

Кросс резко замер и развернулся, а Тринадцатый Ной едва не влетел в него, едва успев вовремя затормозить.

— Давай говори, что ты от меня хочешь, и почему я должен это сделать, потому что ты безобиднее меня, пока в опале, и вряд ли сможешь причинить мне вред. Так что доводы должны быть очень убедительными!

— Мы сможем уже на днях завершить клоунаду с концом света! — с готовностью произнёс Самми и тут же понял, что не прогадал.

— Что нужно сделать? — вселенская усталость отчётливо слышалась в словах Мариана.

— Посмотреть в руинах местного управления и вашей старой башни, поискать по складам и вообще везде одно странное зеркало, которое никто не может разбить. И разбить, если получится.

— И как я пойму, что это оно? — судя по тому, что взгляд Кросса был направлен куда-то мимо собеседника, а лоб был нахмурен, он уже обдумывал план действий и заданным вопросом озабочен на деле не был.

— Оно большое, а больше ничем особо не отличается, просто если там завалялось зеркало такое, попытаться его уничтожить, если не получится, то, скорее всего, это оно и есть.

— Отлично, посмотрю при возможности.

Бывший Генерал святого Ордена вновь отправился прочь, в который уже раз шокируя Самми своими странными поступками.

— И что, даже вопросов больше не будет?

— Как твоё имя?

Тринадцатый замер и удивлённо оглянулся, готовый даже к тому, что этот вопрос был порождением его воображения.

— Что?

— Люди иногда желают узнать имя своего собеседника, так трудно понять Ною? — Кросс в открытую смеялся.

Ною пришлось закусить губу, чтобы удержаться от горькой усмешки. Вопрос Генерала задел за живое, как будто тот знал о проблеме собеседника, о том, что Тысячелетний Граф отобрал это имя, данное ему когда-то от рождения без права замены или возврата к старому.

— Тебе оно так необходимо? — голос его прозвучал довольно прохладно, он тоже умеет кусать.

— Если это так сложно, то, кончено же, не стоит себя утруждать.

Смеётся над ним. Ну да, ничего не изменилось, люди не меняются, они прячут своё детское и юношеское «я» внутри, за слоями себя настоящего, но Кросс остался всё тем же хамоватым типом, презирающим Ноев.

— От чего же нет? — он мог сегодня представиться. Вот только щемящее чувство внутри подсказывало, что скоро наступит конец всем его притеснениям, и можно попытаться прощупать почву. Тринадцатый облизнул мигом пересохшие губы и, глядя прямо в лицо заинтересованному Генералу, отчётливо произнёс:

— Майтра. Меня зовут Майтра.

Горло пронзила сковывающая, не дающая дышать боль, но он попытался из последних сил сохранить лицо, получая удовольствие от одного только вида изумленного Мариана. Жаль, что вторую половину лица скрывала маска, и жаль, что он быстро взял себя в руки.

Тринадцатый наконец-то сглотнул плотный комок в горле, и боль тут же улеглась, восстанавливая и нормальную подачу воздуха в лёгкие. Сила, сковывающая его горло и грудь, отступила, разливаясь под кожей горячей, покалывающей плавленой массой.

— Значит, у вас там что-то интересное происходит в Семье Ноя?

— Рад, что ты наконец-то заметил.

Теперь пришла очередь Тринадцатого победно отворачиваться и шагать прочь с полным чувством достоинства и гордости за себя и за всю эту планету. Распирающее изнутри ликование никак не хотело просто отходить в сторону или успокоиться, прохладный воздух бодрил, возвращаться в собственные душные и пыльные комнаты совсем не хотелось.

Губы сами собой раз за разом повторяли одно и то же имя. Наказание практически потеряло свою власть, свою силу, и он снова мог назваться своими именами.. Тринадцатый Ной, Одарённость.