Удача на двоих (СИ)

Захотелось немедленно вернуться домой и похвастаться своими достижениями перед Мудростью, пусть этот Ной и немного глуповат, не смотря на свою суть, пусть он так и не смог пока до конца принять нового себя, но Мудрость ощущался семьёй. Новой семьёй Ноя.

А значит, и становление нового Графа практически завершено.

Аллен был опустошён. Это состояние грозило перерасти в норму, постоянно посещая его и выбивая из колеи. Информация, предоставленная Алмой и Линали из Ордена, касалась разных деталей и в том числе Апокрифа и... его Учителя..

Оказалось, что в длительную командировку его отправили с какими-то неясными, засекреченными целями. Оказалось, что, проверив секретные архивы, Алма обнаружил предпосылки к тому, что Кросса собирались не убить, его смерть собирались сымитировать. Чтобы убрать со сцены, чтобы расплатиться с ним, так как Кросс с самого начала требовал увольнения, и чтобы, возможно, по-настоящему убить. Шанс был пятьдесят на пятьдесят. Он мог умереть, а мог выжить и скрыться.

Мариан Кросс после смерти Четырнадцатого играл в действительно странные игры. Кажется, его попытались припереть к стене, знали с самого начала о том, что он связан с Ноями.. Ситуация становилось всё более непонятной.

— За кого же он тогда сражался? — Аллен отвернулся к окну, прищуривая глаза от слишком яркого дневного света и пытаясь вспомнить соотношение суток в Ковчеге и снаружи. На прошлом, одном из первых занятий с Неа, тот рассказывал ему о некоторых особенностях этого города и о нескольких «ключах», которые помогали в управлении. И даже дал небольшое задание.

— Кто?

Голос из дальнего угла комнаты. Ах да. Аллен совсем забыл о решении поговорить с Тикки «по душам» и впустил к себе. Но наказал, чтобы тот и рта не открывал, пока Аллен не начнёт и не определиться с темой.

— Это я с потолком общаюсь.

— Отлично. И он, наверное, тебе ещё и отвечает?

— Тикки, заткнись и займись своими делами.

— Кто-то хотел поговорить со мной, а не с потолком, отвечающим лишь избранным. Он, наверное, такой стеснительный, не краснеет только от того, что побелен.

Какой содержательной получается их беседа.

— Малыш, ты меня ненавидишь?

Аллен попытался взвесить свои чувства и определить. Получалось как-то плохо. Потому что никаких особых чувств к этому засевшему в дальнем углу мужчине он не испытывал. Прятаться в углах в этом Ковчеге было очень модно.

— Прямо сейчас — нет.

Он будет честен только для того, чтобы не запутаться ещё и самому.

— Хорошо.

Тикки медленно поднялся и, выйдя из тени, подошёл прямо к небольшому дивану, на котором устроился Аллен.

— Ты боишься меня?

— Опасаюсь… Я знаю, что ты опасен, — продолжил Аллен, внимательно всматриваясь в Тикки Микка.

Перед тем, как отпустить их двоих на разговор, Неа долго сопротивлялся и говорил, что ничего не выйдет, а потом вызвался побеседовать с Тикки. Беседовали они не очень долго, но Тикки вернулся ошеломлённым и растерянным. Некоторое время ходил из угла в угол, затем замер, остановившись напротив Аллена, и предложил сходить поболтать прямо сейчас.

Аллена прямо-таки разбирало любопытство, что такое мог сказать ему Неа, что Тикки стал таким нервным?

— Уже опасен? — Тикки как-то недобро усмехнулся, склоняя голову на бок и с интересом разглядывая перед собой юного экзорциста. Или уже не экзорциста, трудно было определиться с тем, кто именно находился перед ним сейчас.

Аллен, Агерту, их слияние. Впрочем, что-то подсказывало, что и Тикки не знает, кто он сам такой и что теперь делать. Разве что ему что-то дельное подсказал Неа?

— А если вот так?

Кожа Тикки тут же потемнела, черты Ноя заострились, принимая некоторую резкость, белки глаз заволокло чёрным, а жёлтый зрачок сузился, опасно сверкая из этой темноты. Ровный ряд стигмат разорванными шрамами проявился на гладкой коже, а вены, проглядывающиеся на руках, тоже потемнели, становясь едва ли не чёрными.

— Боишься меня?

Уолкер попытался отползти назад – голос Тикки, тихий, слегка вибрирующий и отдающийся тревогой в груди завораживал и пугал одновременно. Всего несколько слов,и кажется, будто Ной сделал несколько шагов навстречу, загоняя свою жертву в угол... в угол дивана, как бы смешно это не звучало, потому что деться Аллену с этого потрёпанного, вишнёвого диванчика было некуда.

— Ты мне неприятен… — процедил Аллен сквозь зубы, на корню подавляя желание заорать во весь голос, призывая хоть кого-нибудь на помощь.

— Это не ответ на вопрос.

И Тикки сделал ещё шаг вперед, становясь впритык к дивану и к Аллену, чьё сердце едва не выскочило из груди, когда юноша вновь дёрнулся, стараясь провалиться сквозь спинку. Жаль, но подобная возможность была активна только для таких вот жутких отморозков, как Тикки Микк.

— Я боюсь тебя.

— Почему?

Тикки сел рядом, а Аллен с силой сжал челюсть, опасаясь, что ещё через пару мгновений его зубы начнут выстукивать чечётку. Ему стало совсем неуютно и почти холодно. Ровно до того момента, как горячая ладонь не опустилась на его оголённый локоть, слегка сжимая.