Удача в подарок, неприятности в комплекте

- Караваева мы, ясное дело, скрутили, жёнку его, как Игнашка и сказывал, в яме выгребной нашли. Избил её изверг шибко, затем руки из суставов выдернул, за спиной скрутил, да в яму, подлюга, и сбросил. Доктор потом сказал, что она ещё жива была, когда её топили.

Да, о гуманизме жителей Семиозерска можно легенды слагать, там как раз реки крови и мучения несчастных жертв приветствуются.

- А Игнашку в церкву забрали, лечить пытались, да какое там, ему же купчина всю утробу отшиб. Пометался парнишка в горячке дня три, а на рассвете четвёртого помер, отлетела его душа невинная прямиком к ангелам небесным.

Если душа Игнашки отлетела, то как же я мог его видеть, более того, говорить с ним?

- А что, мальчика больше никто и никогда не видел? – меня абсолютно не прельщала перспектива стать медиумом и общаться с покойниками, мне и своего собственного дара за глаза и за уши хватает.

Городовой опять усы затеребил, признался неохотно:

- Видали, случалось. Коли мужик какой или девка на распутице оказывались, совет им был нужен, непременно к ним Игнашка являлся, милостыньку просил, а коли подавали ему, то он и подсказывал, как поступить.

Угу, значит, я на распутице оказался? Ну, уж это, простите за грубость, свистёж художественный, всё в моей жизни ясно и понятно!

«Так ли, барин?» - прощебетал рядом мальчишеский голосок. Но я даже не стал оборачиваться, рыкнул негромко:

- Да! Всё у меня хорошо.

- Ась? – городовой с виноватым видом посмотрел на меня. – Прощенья прошу, господин хороший, не расслышал.

- Я говорю, далеко ли до дома купца Пряникова? – я решил не замечать заливистого мальчишеского смеха, звучащего рядом.

- Так вот его владения, - страж порядка показал на основательный, словно древняя крепость, дом. – Ишшо дед строил, когда на бабке женился.

- Благодарю, - я кивнул городовому и направился к дому, но меня опять ухватил на рукав Игнашка, незримый никому, кроме меня:

- Сердце, барин, слушай, оно не обманет, любую личину, даже самую пригожую сбросить поможет, правду откроет.

- Слушай, Сват Самохвал, - я строго посмотрел на мальца, - я сам разберусь, что мне делать и как. Благодарю за заботу, но…

- Не любит она его, - прошептал парнишка и исчез.

К дому купца я едва ли не летел, а улыбка моя была столь яркой и ослепительной, что две прогуливающиеся под ручку барышни застыли на месте, неуверенно улыбаясь в ответ, а тащивший мешок мужик одобрительно крякнул, молодцевато тряхнул кудрями и залихватски сдвинул на бок засаленный картуз.

Удача продолжала сопутствовать мне. Не успел я дойти до дома, как из ворот вышел светловолосый крепкого телосложения мужчина с густой, в ладонь длиной, бородой. Судя по одежде, пошитой опытным мастером из дорогой ткани, господин сей явно не был слугой, да и держался он с достоинством человека, знающего себе цену и привыкшего более повелевать, чем подчиняться. Я решил рискнуть.

- Господин Пряников, я полагаю? – я вежливо коснулся края шляпы, вопросительно глядя на мужчину.

Тот удивлённо приподнял ровные дуги бровей, которые так и хотелось назвать соболиными, окинул меня проницательным взглядом серо-зелёных глаз:

- С кем имею честь?

- Следователь Корсаров, Алексей Михайлович.

- А-а-а, как же, как же, весьма о Вас наслышан, - мужчина сдержанно улыбнулся, в глазах вспыхнула лукавая искорка, - почитай, все дамы в городе только о Вас и говорят. Вы произвели фурор в обществе.

Интересно, и когда это я успел? Вроде бы никуда, кроме мест преступления, не выходил, ни с кем, кроме подозреваемых да жертв, не общался, неужели родственники Софьи Витольдовны обо мне рассказывали?

- Родственницы госпожи Абрамовой о Вас своим подругам поведали, а те благую весть дальше понесли, - словно прочитал мои мысли купец и усмехнулся в бороду, - теперь ждут не дождутся бала, чтобы воочию Вас увидеть, ни о ком другом и думать не могут, сын у меня уже даже пожаловался за завтраком, что невесту свою скоро к столичному следователю ревновать начнёт.

- Не надо, - я поспешил откреститься от сомнительной чести стать провинциальным Казановой, тоже мне, героя-любовника нашли!

Купец расхохотался, дружелюбно глядя на меня серо-зелёными глазами, протянул широкую лопатой ладонь:

- Глеб Захарович я, Пряников. Милости прошу в дом, за счастье приму Вас гостем своим назвать.

- Благодарю, - я ответил на рукопожатие и чуть задержал руку купца в своей ладони. – Только повод для визита к Вам у меня нерадостный: госпожу Васильеву зарезали, я расследование веду.

Глеб Захарович нахмурился, став похожим на воеводу Мороза из поэмы Некрасова:

- Во-о-от оно что… О смерти Дарьи Васильевны я, само собой, наслышан… Значит Вы меня в душегубстве подозреваете… - купец пожевал губами, словно что-то обдумывая, а затем вскинул голову, плечи расправил, - Ну что ж, коли так, отпираться не стану, я её зарезал. Может, и грех так о покойнице говорить, но змея она подколодная была.