Читаем Удачи поручика Ржевского полностью

Бал был объявлен на третий день по прибытии полка. С утра все офицеры начистили до блеска парадные ботики (короткие сапожки), отпарили доломаны и чакчиры, начистили пуговицы и галуны (не сами конечно, а руками денщиков), одели свежие рубашки и преисполнились радужными надеждами, после чего чинно отправились в обширный дворец Радзивиллов, стоящий на центральной площади Старого города: одноэтажный, но высокий, с двумя подъездами в колоннах и протяженной мансардой. Внутри дворца, за входом, гостей встречали пан Радзивилл (склонный к полноте мужчина лет под сорок) и его жена (статная дама второй свежести, то есть за 30 лет), а также губернатор Ланской (еще бодрый, но седой человек лет 55) с супругой (лет 45), полковник Новосельцев (бравый, высокий, большеглазый и кудрявый несмотря на свои 35 лет) и атаман Платов (какой-то невзрачный, 60-летний, с жиденьким волосиками на почти плешивой голове). Когда Ржевский вошел во дворец, он был полон гостей, толпившихся (как это было видно из вестибюля) уже в бальной зале. Чеканя шаг, поручик подошел к чете Радзивиллов, представился и приложился к надушенной ручке дамы. Тотчас он полуобернулся к губернатору, отдал честь и поцеловал руку уже подусталой Варвары Матвеевны. Скосив глаз на полковника, получил от него яростный взгляд и даже краешек сжатого кулака из-за спины, после чего, оставив кивер на попечение ливрейного слуги, направился в зал. Там он мигом сориентировался и подошел к своей братии, прибывшей на бал в полном составе, то есть всемером.

— Где тебя носило, Ржевский? — спросил командир его эскадрона ротмистр Епанчин. — Мы тут уже полчаса толкаемся, а ты тянешься?

Вот-вот начнут полонез играть…

— Так все ждали меня? — вполголоса, но форсированно спросил Ржевский и чуть еще прибавил звука: — Я пришел господа, можно начинать! В ответ он услышал смешки из другой группы офицеров, а также из кучки русских, видимо, девушек. Ротмистр вновь открыл рот, чтобы обрушиться на авантюриста, но тут в зал вошли распорядители бала, образовали три пары (Новосельцев с Анной, старшей дочерью Ланского, а Платов, видать, танцором не был) и под торжественные звуки полонеза двинулись с легкой присядью вдоль длинного-длинного зала.

За ними тотчас стали выстраиваться все новые и новые пары, к которым смогли присоединиться и гусары 1 эскадрона, наскоро пригласив стоящих у стен польско-литовских паненок и дам. Был среди них и Ржевский. Танцевал он со своей дамой механически, скользя взглядом по другим парам и отмечая выдающихся красотой паненок, Таких было, разумеется, немного, но одна (статная, полногрудая, надменная blond лет около 18–19) ему очень приглянулась. «Ее и буду арканить», — сказал он себе и стал поджидать «цепочки» — прохода дам вдоль строя мужчин с обменом рукопожатиями (в перчатках, конечно). Вот вожделенная блондина приближается, вот касается его руки и…

— Мильпардон! — негромко воскликнул он и засеменил за паненкой, зацепившись рукавом доломана за ее рукав (посредством незаметного крючка, им самим нашитого) — Мой доломан опять сошел с ума!

— Что? — также негромко воскликнула она по-французски, дернула рукой, но только еще крепче нанизалась на крючок. — При чем тут доломан? Отцепитесь от меня!

— Прошу, не подавайте виду, — шепнул негодник. — Для окружающих будем делать вид что ничего особенного не происходит. Я постараюсь нас расцепить, иначе сумасшествие моего доломана, влюбившегося в ваше платье, может перекинуться на нас. А нам нельзя влюбляться!

— Почему это? — машинально спросила блондина и тут вгляделась в статного гусара.

— Поздно, — трагическим тоном сказал Ржевский. — Ваш взгляд меня уже пронзил, сердце мое забилось лихорадочно, руки запылали, а дыханье перехватило. Можете потрогать меня в любом месте, и вы убедитесь, как сильно треплет меня страстное чувство к вам!

— Вы смеетесь надо мной, поручик! — воскликнула девушка.

— Я бы не осмелился, — со всей возможной серьезностью заверил Митя. — Обозревая этот зал, я неизбежно наткнулся взглядом на вас и в самом деле затрепетал. А тут случай свел нас вместе и мой трепет достиг апогея. Я, Дмитрий Ржевский, умоляю, ма шери, скажите мне свое имя, чтобы я отныне повторял его изо дня в день, из ночи в ночь!

— Что? Вы Ржевский?! — почти вскричала паненка и вдруг заулыбалась. — Значит, вы хотите знать мое имя? Я — Каролина Ржевуская! Быть может, ваша сестра в каком-нибудь колене! Дмитрий ошалело на нее посмотрел и тоже заулыбался, все больше и больше. Расстались Ржевский и Ржевуская по-дружески, но без обещаний. В ходе последующих танцев (кадрили, вальса, мазурки и снова кадрили) Дмитрий танцевал с разнообразными женщинами и все с большим воодушевлением. Ибо следил за Каролиной и заметил, что она посматривает в его сторону. Но вот был объявлен последний танец перед ужином (вальс), и Ржевский стремительно оказался возле прекрасной полячки.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Волхв
Волхв

XI век н. э. Тмутараканское княжество, этот южный форпост Руси посреди Дикого поля, со всех сторон окружено врагами – на него точат зубы и хищные хазары, и печенеги, и касоги, и варяги, и могущественная Византийская империя. Но опаснее всего внутренние распри между первыми христианами и язычниками, сохранившими верность отчей вере.И хотя после кровавого Крещения волхвы объявлены на Руси вне закона, посланцы Светлых Богов спешат на помощь князю Мстиславу Храброму, чтобы открыть ему главную тайну Велесова храма и найти дарующий Силу священный МЕЧ РУСА, обладатель которого одолеет любых врагов. Но путь к сокровенному святилищу сторожат хазарские засады и наемные убийцы, черная царьградская магия и несметные степные полчища…

Вячеслав Александрович Перевощиков

Историческая проза / Историческое фэнтези / Историческая литература
Александр Македонский, или Роман о боге
Александр Македонский, или Роман о боге

Мориса Дрюона читающая публика знает прежде всего по саге «Проклятые короли», открывшей мрачные тайны Средневековья, и трилогии «Конец людей», рассказывающей о закулисье европейского общества первых десятилетий XX века, о закате династии финансистов и промышленников.Александр Великий, проживший тридцать три года, некоторыми священниками по обе стороны Средиземного моря считался сыном Зевса-Амона. Египтяне увенчали его короной фараона, а вавилоняне – царской тиарой. Евреи видели в нем одного из владык мира, предвестника мессии. Некоторые народы Индии воплотили его черты в образе Будды. Древние христиане причислили Александра к сонму святых. Ислам отвел ему место в пантеоне своих героев под именем Искандер. Современники Александра постоянно задавались вопросом: «Человек он или бог?» Морис Дрюон в своем романе попытался воссоздать образ ближайшего советника завоевателя, восстановить ход мыслей фаворита и написал мемуары, которые могли бы принадлежать перу великого правителя.

А. Коротеев , Морис Дрюон

Историческая проза / Классическая проза ХX века