Удар иглы

Она, удивлённо расширив глаза, откинулась на спинке кресла и впилась пальцами в подлокотники. В этот миг и она поняла: сейчас что-то случится.

Время, будто увязнув в клейкой массе, замедлило свой ход. Я слышал, как шофёр заорал: «Вот чёрт!»

Медленно-медленно автобус начал забирать вправо, будто у него лопнули шины. Шофёр матерился на чём свет стоит, не в силах выровнять тяжёлую машину с двадцатью пятью пассажирами. Ещё медленнее «икарус» стал клониться в бок, его правые колёса оторвались от земли. Небо и земля неторопливо поплыли за окнами, меняясь местами. Вязкую материю, в которую превратился окружающий эфир, вспарывал резкий, пронзительный звук. Когда он оборвался, я понял, что это был женский крик…

Время не сразу опять вошло в свою колею. Не знаю, сколько я провалялся без движения в лежащем на боку «икарусе», ощущая боком какие-то углы. Как я потом понял: это были подлокотники и детали кресел. Видимо, прошли секунды. Или минуты… Нет, скорее, секунды.

Каким-то чудом я остался практически невредимым, если не считать ушибленного плеча да расцарапанной левой руки, из которой сочилась кровь. Потом я вытаскивал из автобуса людей, потерявших сознание, истерзанных стёклами с неестественно вывернутыми конечностями. Некоторые пострадали незначительно, но находились в состоянии шока, и пользы от них не было никакой. Другие мне помогали. Я накладывал жгуты, делал искусственное дыхание. При этом какая-то часть моего существа взирала на всё со стороны, холодно фиксируя детали. Эмоции мои были приглушены, и это было к лучшему.

Моя спутница Аля пострадала не очень сильно. У неё было несколько глубоких порезов и обильное кровотечение, но мне удалось его остановить. Она держалась молодцом и даже попыталась помогать мне, но от её услуг пришлось отказаться, поскольку всё-таки состояние её было далеко от идеального…

Стемнело. Суетились какие-то люди. Синий вечер озаряли мигалки «скорой» и автомобилей ГИБДД. Я окончательно пришёл в себя после катастрофы. Снова в боевой форме, готов к труду и обороне.

— Слава те Господи, трупов нет. — Долговязый старший лейтенант снял фуражку и провёл рукавом по вспотевшему лбу. — Повезло. Летели вы в канаву круто. Вон почти все стёкла у «икаруса» повылетали и колесо отвалилось.

— Вы здорово помогли нам, — сказал подошедший врач в белом халате, протягивая мне руку. — Без вас два человека точно истекли бы кровью. Спасибо.

— Не за что.

— Я вас подброшу до города, — сказал старший лейтенант и вытащил блокнот. — Извините, можно вашу фамилию и адрес, вы понадобитесь в качестве свидетеля.

— Вы меня найдёте без труда. — Я вытащил удостоверение.

— Начальник уголовного розыска майор Аргунов…

* * *

Владимир Пиль внешне весьма подходил для своей должности. Именно так в сознании людей и должен выглядеть начальник городского управления внутренних дел в звании полковника милиции. Он очень напоминал полицейского бульдога из мультфильма «Полицейская академия». Что, впрочем, не мешало ему быть достаточно интеллигентным, образованным человеком, болезненно любящим русскую историю, изучившим всего Костомарова, Ключевского. Пиль перекопал городские архивы и порой развлекался написанием исторических очерков, которые печатали не только местные, но и московские газеты. Он собирал старые книги, и это влечение у нас с ним было обоюдным. Правда, если надо, Пиль мог быть и тем, кем выглядел, — цепким полицейским бульдогом, который, несмотря на пинки, угрозы, телефонные звонки сверху, ни за что не выпустит добычу.

— Майор Аргунов из отпуска прибыл, — щёлкнул я каблуками на пороге кабинета начальника УВД.

— Присаживайся. Рассказывай, как съездил, что видел…

— Съездил хорошо. Видел много чего.

— Сжато и по делу. Так и должен излагать мысли начальник розыска, — засмеялся Пиль. — Как там Москва? Не провалилась ещё?

— Скоро провалится, если так дальше пойдёт. Душа моя от такого зрелища страданиями уязвлена стала.

— Ну да?

— Везде грязь, всюду всяка мразь. Бомжи, «чёрные», цыгане, проститутки, пьянь болотная — и это буквально на каждом шагу, Рожи сытые на «мерсах», тринадцатилетние шлюхи. Содом и Гоморра.

— Ясно. Свежий, незамутнённый взор провинциала сразу высветил язвы большого города. Как отдохнул?

— Ничего, — пожал я плечами. Отдыхал я в министерском санатории на озере Долгом под Москвой. — Сервис не особо назойлив, порой даже по-чекистски вообще незаметен. Но ребята свои в доску собрались. Вот только в отпуске оторваться все любят, попарить в пространстве. Особенно пожарники горазды за воротник залить.

— Знакомая картина. В люксе жил?

— Ага, как же!.. В двухместном номере.

— Правильно. Люкс по чину не положен. Небось в номере деваха в соседках была знойная?

— К сожалению, слова ваши весьма далеки от истины.

— Да неужто?

— Что у нас здесь творится?

— Здесь, как всегда, творится кавардак. Помнишь, говаривал гордый римлянин Цицерон: «Нравами древними держится Рим и доблестью граждан». Нравы