Удар катаны

Первым разговор начал Сергей Александрович.

— Михаил, я вчера неожиданно узнал о принятом тобой решении назначить Николашу наместником Дальнего Востока. Извини, что мы с Владимиром вмешиваемся в твое решение, но ты, Мишкин, не прав. Николай — военный, а не статский управленец. Он, может быть, и хороший военный… Но статские, и, особенно, дипломатические обязанности, которое без всякого сомнения потребуется выполнять в этом сложном районе империи нашей, он одолеть не сможет. Могу дать в том мое честное слово. И эти мои убеждения разделяют и присутствющий здесь Владимир и отсутствующие сейчас Павел и Константин. Мишкин, поверь, мы хотим лишь отговорить тебя от ошибки, которая может дорого обойтись империи нашей и нашей Семье, — настаивал Сергей Александрович. — И даже твоя матушка — императрица с нами согласна.

— Но, mignon oncle[88], — ответил ему Михаил, — решение уже принято. И менять его я не буду. Помните, дядя Серж, что сказал по этому поводу Наполеон: «Ordre, contre-ordre, desordre»[89].

— Мишкин, — вступил в разговор Владимир Александрович. — Пойми, это не военные маневры и даже не реальный бой. Это серьезнейшее государственное дело. Назначь на это место дядю Сергея или даже кого-нибудь из тамошних губернаторов и ты получишь куда лучший результат, чем сейчас. Я Николай Николаевича Младшего весьма ценю как военного и не поставлю на него ни гроша, как на политика. Подумай, дядя Сергей имеет гигантский опыт управления не самым спокойным городом Империи. Он, по моему мнению, и с трудностями на посту наместника Дальнего Востока справится. А Николаю Николаевичу самое лучшее место будет на должности командующего Варшавским округом. Заодно и намек Вильгельму будет знатный, с учетом предпочтений Николая. Подумай Мишкин, — добавил он тоном учителя, разговаривающего с капризным и невежественным гимназистом.

— Я вас услышал, — спокойно сказал Михаил. После чего столь же спокойно добавил тоном, от которого могли замерзнуть даже эскимосы. — Но решения своего менять не собираюсь. И критики его, предупреждаю, слышать не желаю.

— Что же, — ответил таким же тоном Сергей. — Ты император Мишкин и тебе деражть ответ за свои деяния перед богом и людьми.

— Вот именно, мне, — коротко ответил император.

Распрощались они очень вежливо, словно враги перед назначенной на ближайшие дни дуэлью. После этого разговора Сергей Александрович, собравшись, уехал в Германию, в Дармштадт со всей семьей. А Владимир Александрович затих. Вот только его жена принялась намекать во время устраиваемых ею приемах на душевное здоровье императора и на то, что женился он фактически на ближайшей родственнице…

Кайзеровские хлопоты и германский интерес

После ухода «железного канцлера» Бисмарка в германской политике уже четко просматривалась борьба двух внешнеполитических концепций. Одна из них считала желательным союз с Англией и борьбу против России; вторая, напротив, искала опоры в союзе с империей Романовых, что позволяло немцам противостоять реваншизму Франции и торгово-промышленной и политической гегемонии англосаксов.

А. Ефремов «Адмирал Тирпиц и Россия».

Кайзер Германской империи и король Пруссии Вильгельм Второй опустил подзорную трубу и повернулся к стоящему рядом вице-адмиралу, лицо которого было украшено пышной раздвоенной бородой.

— Красивые… и мощные, — отметил адмирал на незаданный вопрос кайзера. — Но для условий Северного моря не слишком подходят…

— Да, да, — рассеянно ответил кайзер, продолжая любоваться приближающимися броненосцами. — Помню, Альфред, помню. Погодные условия, плохая видимость на больших дистанциях… Но, черт меня побери, Альфред, они красивые. Сравни флагмана и идущего за ним мателота, а потом посмотри на наши «утюги»…

Балтийское море купалось в неожиданно щедром тепле середины северного лета. До самого горизонта лениво катились синевато-серые волны, украшенные россыпями блесток солнечных зайчиков и пенными гривами барашков. На фоне этой идиллической картины идущие навстречу друг другу отряды боевых кораблей, возглавляемые густо дымящими броненосцами, режущими волны своими таранами, выглядели чужеродно и несколько неуместно. Но море ничего не могло противопоставить напору стальных громад, двигавшихся навстречу друг другу.