Удар отложенной смерти

Люди Уссера на лестнице, за дверью. И Филипп даже слышал, как с Московского проспекта в тишине заезжала машина, а сам трепался с Озирским про средневековую колбу. Надо было обратить внимание – глухая ночь, только что прошла гроза, и вряд ли много народу потянет на улицу. Но, с другой стороны, на каждый чих не наздравствуешься, иначе можно стать параноиком. К тому же в обществе Озирского самый прожжённый циник становился восторженным идиотом. Сладострастная он отрава…

Уссер вошёл на кухню, пошлёпал губами. Потом повернулся вокруг своей оси, явно соображая, где же тут можно спрятать человека. На столе сиротливо стояла чашка Готтхильфа, а в пепельнице лежали только его окурки. Куда-то пропали и принесённые Андреем оба мотоциклетных шлема, которые он оставил в прихожей.

– Ну ладно, Семён, раз пришли в гости, выпейте что-нибудь! – предложил Филипп, не выходя из образа внезапно потревоженного приличного обывателя.

– Благодарю вас, не стоит. Я на минутку… – Уссер открыл дверцу пенала, осмотрел коробки и пакеты. – Запасы делаете, молодец. Время тревожное… Очень непростое. В любой момент может понадобиться джентльменский набор для тюряги. Я, собственно, потому и приехал… – Уссер тяжело вздохнул и щёлкнул пальцами, словно не находя слов. – Филипп, только вы и можете помочь. Я, честно говоря, не хотел, чтобы мой визит заметили, потому и прибыл ночью. Извините ещё раз за вторжение!

Уссер потрогал висящие на стене декоративные лапти, стоящие в крынке деревянные ложки, повертел керамическую расписную пепельницу. – Гарнитур у вас в гостиной, говорят, бесподобный! Можно взглянуть? Боже, исключительно элегантно! Элеонора давно о таком мечтает…

Следуя за Уссером в гостиную, выслуживая его восторги по поводу стенки, кресел, банкетки и ковра, Филипп терзался одной мыслью – куда подевался Андрей? На кухне его нет – там вообще негде спрятаться. И если он догадался залезть в платяной шкаф… Нет, в комнату он не выходил, иначе послышались бы шаги за спиной. И всё же… Боже, помоги!..

Под высоким потолком вспыхнула хрустальная, ещё не снятая люстра. Разноцветные огоньки запрыгали по длинным подвескам, и Уссер восхищённо поцокал языком.

– И этот шедевр вы повезёте контейнером?

– А как же? Специального транспорта для люстры у меня нет. Напишу на коробке, что там стекло. Пусть осторожнее грузят…

– М-да… – Уссер отогнул штору, посмотрел на блестящий от дождя Московский проспект. Трое каких-то гавриков, тоже, конечно, из его охраны, маячили на той стороне.

Филиппу стало совсем интересно, где же сейчас скрывается Озирский. Кухонное окно закрыто изнутри на шпингалет, балконная дверь – тоже. Значит, на улицу Андрей не вылезал.

– Можно шкаф изнутри посмотреть? Он, говорят, пропитан средством от моли? – Уссер повернул ключ и потянул инкрустированную дверь на себя.

Нутро шкафа тоже оказалось пустым – все вещи Филипп увёз в Песочный. Хозяин еле сдержал шумный вздох облегчения, а гость откровенно пожал плечами. Он осмотрел все подходящие места, но никого там не обнаружил. На всякий случай Уссер сжимал в кармане рукоятку пистолета, потому что знал – Обер даром не сдастся.

Филипп же решил достать и свою «волыну», раз вышла такая петрушка. Если Уссер найдёт Андрея, придётся в него стрелять. Проблема в том, что у Сени на лацкане всегда прицеплен датчик. Когда он просигналит, кодла ломанётся в квартиру. Дверь, правда, заперта, да и Обер с Бладом не фраера. Конечно, нежелательный это вариант, но на заклание, как бараны, они не пойдут…

Тем временем Уссер, изучив все антресоли, окончательно удостоверился, что хозяин здесь действительно один. Но все же не позабыл о встроенных шкафах, где при желании тоже можно было укрыться. В очередной раз потерпев неудачу, Семён Ильич направил стопы в маленькую комнату. Там он сразу обратил внимание на реторту и осмотрел её вместо Озирского.

Тем временем Филипп потихоньку выдвинул ящик и сунул пистолет в карман. Он из последних сил терпел наглый ночной шмон, замаскированный, причём довольно топорно, под экскурсию по чужой, навсегда покидаемой квартире. Но где Андрей-то скрылся, ёлки-моталки? Шапка-невидимка у него, что ли, есть? Он может становиться духом и вылетать в форточку? А почему бы и нет? Обер давно понял, что для Озирского нет ничего невозможного…

– Окошко во двор выходит? Здорово! Одна комната – на запад, другая – на восток. В квартире есть и солнце, и тень – очень комфортно…

Уссер вдруг резко повернулся к Готтхильфу, и тот сжал в кармане рукоятку «браунинга». Но Семён ничего делать не стал – напротив, оборотился к хозяину спиной. Он через окно проверил свои посты во дворе. Издевается, гад, ведь прекрасно знает, куда выходят окна!.. И как жаль, что не прикончить его тут же, даже если он не отыщет Андрея! С уважаемым человеком обращается, как со своим должником и подчинённым. А ведь, на самом деле. Уссер сам у Филиппа в долгу, и об этом прекрасно знает.