Удар отложенной смерти

– Ну что ты, спецура, стебаешься? Знаешь ведь – Озирская Наталья Ивановна, она же – Фея Кренского озера! На лбу тебе написать, что ли?

– Год рождения! – Парень привык и не к такому. Он был невозмутим, как скала.

– Тридцать один мне Скоро уйду на пенсию – подожди немного…

Филипп, услышав знакомую фамилию, передумал уходить. Он даже шагнул к диванчику, и Наталья тут же среагировала. Она сплела ноги и сверкнула мелкими, как жемчуг, зубками.

– Ух, какой фирмач! С ума сойти! Глаза – как бирюза, и при «капусте», мало собой. Эф-эр-Ге? – безошибочно определила она. – Марки-марки? Понимаешь по-русски? Вижу, петришь… Возьми мою визитку, а то пока не могу с тобой поехать. Под арестом сижу…

– Наталья, помолчи, – бросил один из ребят в сером. – Не думай, что скоро выйдешь. Суток пятнадцать тебе точно ломится…

– Ну и что? Он меня подождёт. Герр Ганс, ты надолго в Питере? В «Прибалтийскую» приезжай, в Гавань. Любой ко мне проводит… – Наталья изловчилась и тайком опустила ему в карман мелованную с золотом визитку.

Филипп обрадовался, потому что эта женщина носила дорогую ему фамилию. Его ждал ещё один сюрприз. С улицы сначала вошёл Аркадий Калинин во всегдашней кожаной куртке, а за ним – Андрей собственной персоной. По торжественному случаю, он был в сером костюме с полосатым галстуком.

Озирский с каждым из ментов поздоровался за руку, и только потом посмотрел на девочек.

– Ну что, сладкие мои, допрыгались? И не стыдно, а? Миленка, тебе одного «чайника» мало? Заразишь клиента – в лагеря поедешь. Не будем больше с тобой возиться. А ты, Сабина, опять за старое взялась? Клялась же, что после «генерала» завяжешь. Тебе ведь за тридцать уже – пора менять профессию. Справку-то хоть носишь с собой? Смотри – она только месяц действительна…

– Не бери на понт – взяла! Хочешь – сам попробуй, – зло сказала Сабина – шикарная брюнетка с длинными, до пояса, волосами.

– Спасибо на добром слове, но ты не в моём вкусе. Вон, Карина… Ничего, только пьяная очень. А самой всего шестнадцать. Паспорт-то получила уже?

– Да вот, обмывала как раз! – не осталась в долгу молоденькая девчонка с короткой стрижкой. – Теперь могу с тобой пойти. Ты ж вон с Феей брачевался даже, так чего ж мною брезговать?

Наталья, не переставая улыбаться, влепила ей затрещину – малявка не имела права задевать старших.

– Анджей! – Она, не обращая внимания на собравшихся, обняла бывшего мужа за шею и усадила рядом с собой. Потом устроилась у него на коленях, поболтала стройными маленькими ножками в белых «лодочках».

– Ну что, мать, всё мою фамилию позоришь? – добродушно попенял капитан.

– Чья бы корова мычала! – Наталья явно была в ударе. – Сам ларьки казачил, а мне погулять нельзя! И ведь, гад такой, растлил девушку, когда та ещё молодушкой была… – Она наигранно-печально вздохнула. – И как тебя только хватало на всех? Ко мне по пять раз за ночь лез, а потом ещё по ассистенткам на съёмках свистел! К хорошему быстро привыкаешь, и теперь мне не в лом на хор вставать. Девки, я вам рекомендую! Он в любви – Бетховен…

– Да что ты несёшь, Наталья? – наконец опомнился тот, кто брал данные. – Товарищ капитан…

– А чего? Я правду говорю. А правда – дело святое. Чего молчишь, муженёк? При тебе женщину оскорбляют, а ты зубы скалишь. Пан Анджей, называется! Послужил в ментовке, и сам стал, как эти серые… Тьфу, портупея! – Наталья в шутку дрыгнула ногой.

Молодой милиционер снял фуражку и вытер лоб ладонью. Остальные только качали головами.

– Как была без чердака, так и осталась! – Андрей спихнул Наталью с колен. – Сиди и молчи, а я с мальчиком вон поговорю. Вроде бы фейс его мне знакомый…

Озирский обратил внимание на мрачного громилу со светлыми волосами ёжиком, одетого с ног до головы в «варёнку». Его только что вывели из зала.

– Как фамилия, герой?

– Горшков Сашечка! – неожиданно заулыбался рэкетир. – Что, Блад, теперь и кабаки шмонаешь?

– Сашечка, здоровому бугаю, «тёлок» потрошить? – Андрей проигнорировал вопрос Горшкова. – На тебе же пахать можно!

Наталья щекотала волосами его щёку и страстно закатывала глаза, но бывший супруг не обращал на неё внимания.

– А катушки из-под ниток надоели! – Парень сплюнул прямо на пол.

– Гражданин Горшков, ведите себя культурно! Тут иностранцы ходят. Какие катушки? Не ботай по фене, у меня от неё сыпь…

– Да это не «феня»… – Сашечка вытер мокрые красные губы ладонью. – Те самые катушки, которым советский ребёнок должен радоваться. Мать меня хотела человеком будущего воспитать. Нарожала двух сестёр и брата – чтобы не рос эгоистом. Специально в дрань одевала, потому что не в тряпках счастье. Важно, чтобы человек душой был красив! На руки никогда не брала, по голове не гладила. Чтобы мороженое купить – удавиться легче! За худое слово про Брежнева она меня носом в угол ставила. Помню, на приёме у логопеда я спросил: «Мам, чего ты меня сюда водишь? Вон Ленин картавил, а к логопеду не ходил!»

Проститутки засмеялись. Милиционеры ухмыльнулись тоже.