Удар отложенной смерти

– Я не считаю это позором, – негромким, но властным голосом, с еле заметным акцентом, ответил генерал. – Убытки будут возмещены даже без решения суда. И никогда больше Анджей этого не повторит. А что касается того, что мой внук не желает сдавать подельников, то это правильно. Если ты дал клятву на верность, пусть даже ворам, нарушать её нельзя. Я не могу надавить своим авторитетом и приказать Анджею назвать эти имена, чтобы не поставить его в безвыходное положение…

В итоге на процессе Андрей Озирский оказался единственным обвиняемым. Будь он совершеннолетним, суд закончился бы для него ходкой в зону. А так лишь оказалась слегка подпорченной биография. Самые неприятные последствия для Озирского это имело при приёме в партию, без чего его никогда не взяли бы на таможню.

А вечером одиннадцатого января майор Горбовский нашёл своего сотрудника на телецентре. Беспардонно вытащил его из кофейни, где Андрей в тёплой компании наслаждался ароматным напитком и делился с журналистами своими ценными сведениями. Вполне понимая состояние начальника, всё же считал, что выпить кофе после трудов праведных он имеет право. На телевидение сегодня нужно было поехать – и так уже два раза подряд, извинившись, он переносил эту встречу. Сегодня Андрей упомянул и о золоте в «царской водке», попросив пока не извещать об этом широкую аудиторию.

– Где ты там таскаешься?! Я говорил – срочно ко мне! – заорал Захар, едва Андрей взял трубку. – Тут такое стряслось – не приведи Господи. Сей момент ко мне – и точка! Расскромничался, когда не надо…

– Сбавьте тон, товарищ майор! Орать я тоже умею. – В отличие от деда, голос у Андрея был мощный – от него едва не лопались барабанные перепонки. – Да, немного расслабился, в чём каюсь. А сейчас выезжаю, буду через двадцать минут. И всё, разговор окончен…

Максим, едва успевший что-то прожевать, возился с ведром и тряпкой около запачканного «рафика», стараясь успеть до возвращения Андрея. Но времени не хватило. Озирский, заматывая шею шарфом, появился в дверях здания телецентра.

– Как, совершил туалет? – Андрей окинул взглядом «рафик». Изо рта у него валил пар, и между пальцами тлела сигарета. – Порядок, сойдёт. Сейчас едем в Управление. И так можно скорее – там что-то стряслось…

– Чего-о? – оторопел Макс, разгибаясь. Мелкие капельки пота замерзли на его лице, и потому блестели очень ярко. – Ты точно знаешь?

– Захар бесится, а это неспроста.

Озирский сел рядом с водителем, пригладил тёмные длинноватые волосы. Потом увидел в зеркало, что основательно зарос. Но бриться было уже некогда. Да и от кофе нужно было отказаться – появилась тошнота. Но она быстро прошла, и в желудок вгрызлось чувства голода. Андрей понял, что стал поправляться, и решил немного подремать.

Сидение приятно покачивало, и перед глазами в две белые прямые линии слились фонари по бокам Кировского проспекта. Тело сделалось лёгким, и Андрею захотелось спать. Именно спать – впервые за последние сутки. До этого он забывался, терял сознание, а теперь на него наплыла приятная истома.

И словно в далёком прошлом оказался вчерашний страшный вечер, закончившийся неслыханной удачей. Ясно, что Захар очень заинтересован в дальнейшем использовании Обера. Более того, сейчас непременно поднимется финансовый вопрос. И вот тут нужно подумать, как доходчиво объяснить всё, если доведётся, хоть самому начальнику Управления.

Андрей зевнул, прикрыв ладонью рот, и почувствовал, что сейчас отрубится по-серьёзному. Вздремнуть бы хоть немного – минут десять! Ночи, считай, не было. Весь день он на ногах. Два хватит зевать, как крокодил, чёрт бы его…

– Макс, я малость подремлю, – сказал Андрей, не открывая глаз. – Когда приедем, разбуди, ладно?

Он не успел даже услышать, что ответил шофёр. Сию минуту куда-то пропали фонари, колючая ледяная метель, мост и Нева. На какое-то время пропало всё.

* * *

– Приехали, барин! Вставайте, – Максим тряс Андрея за плечо. Тот с трудом разлепил веки и долго моргал, глядя на шофёра. – Ты сколько ночей не спал, колись! – Коврига ёрничал, ничего, естественно, не зная о случившемся вчера. Но за его шуточками проглядывало серьёзное беспокойство. – Слушай, ты как хочешь, но в ночных сменах нужно сделать перерыв…

– Пошёл ты в баню! – вяло отозвался Озирский, вылезая наружу.

После того, как он пригрелся в «рафике», мороз свирепо схватил за руки, за щёки, за голую шею. Заметив, что шарф давно болтается на правом плече, Андрей окончательно стащил его и сунул в карман.

– Поскольку метро отсюда не близко, подожди меня до конца совещания, или что там у Захара будет. За это завтра получишь выходной – я договорюсь.

– Есть, товарищ капитан! – сразу воодушевился Коврига и тут начал строить планы на свободный день.

Местный мороз был страшным, как и жара. Влажный воздух превращал всяческие погодные экстремумы в сущую муку. Озирский взбежал на ступени, потянул на себя тяжелую дверь, оглянулся. Макс запирал «рафик», чтобы тоже уйти отдохнуть в тепло.

Дежурный, улыбаясь до ушей, протянул руку. Озирский стиснул её и удивился, что его «клешня» обессилела как минимум вдвое.