Удар отточенным пером

– Нет, синестезия меня не беспокоит… То есть я хотел сказать, что все так и есть, как вы сказали, но меня это не беспокоит.

– Хорошо-хорошо. – Врач бросила на меня еще один недоверчивый взгляд, но все же вручила бумажку, испещренную каракулями. – Будете лечиться, вылечитесь.

– Но раньше такого не было, – встряла Виктория.

– При нервном перенапряжении возможны усиления легких патологий, которые до того никак не проявлялись. Сейчас племянника домой, крепкий горячий чай с лимоном и сахаром, восстановить давление, никаких стрессов и вот с этим заключением потом к психологу.

Этого нам еще не хватало! Я посмотрел на тетку с выражением скептическим, но она отобрала у меня заключение и аккуратно сложила себе в карман.

Из смежной комнаты вышла Юля Волобуева – оказывается, от проходной меня перетащили прямо в приемную Селиверстова.

– Как он? – На глянцевом лице живого пупса отражалось беспокойство.

– Жить будет, – проговорила Вика, направляясь в кабинет с золотой табличкой и затейливым вензелем «С», оформлявшим фамилию главного юриста.

– Давай, подтягивайся, звуковая аномалия, – кинула она мне на ходу и скрылась за дверью.

Как только мы появились на пороге, Селиверстов с нарочитой поспешностью оторвался от монитора и с деланым беспокойством в хорошо поставленном голосе спросил:

– Как вы себя чувствуете, Саша?

– Уже хорошо, – ответил я, не слишком заботясь о вежливой улыбке.

– Вы к нам каждый раз с приключениями, – усмехнулся юрист, протягивая небольшую руку с аккуратными розовыми отполированными ногтями. Рука была теплой, мягкой, но пожатие крепким.

– Да уж. Меня либо вносят, либо выносят, – усмехнулся я.

Виктория улыбнулась, Юля и Селиверстов так и вовсе рассмеялись, как будто я сказал что-то очень смешное, видимо, я и вправду напугал их всех.

– Я сделаю для вас кофе. Очень оживляет, – проговорил Селиверстов, сверкнув своими темными хитроватыми глазками. Сегодня при свете дня этот шустрый ухватистый мужик нравился мне еще меньше, чем в две предыдущие встречи, хотя сегодня он был особенно мил и обезоруживающе вежлив.

– Где же экспертиза? – с места в карьер поинтересовалась Вика и сразу же расположилась за столом, который примыкал к столу самого Селиверстова, составляя с ним букву Т.

– Я, знаете ли, записной кофеман, – продолжал юрист. – Кофе – это ведь тонус самой жизни, вы согласны? Чашка кофе – как ежедневный укол молодости. Вот у восточных женщин даже было такое официальное право – подать на развод, если муж не мог обеспечить чашкой кофе в день. Кофе должен быть острым, горячим, как сама мысль, поэтому я лично готовлю для себя и гостей, даже Юле не доверяю. Надеюсь, вы любите кофе? Мне как раз привезли из Эквадора, с самых Галапагосских островов. Да, да, там, где гигантские черепахи и розовый песок… Вы не возражаете против кофе по-арабски, с карамельной корочкой?

Селиверстов одарил всех лучезарной улыбкой и засуетился с туркой возле электрической конфорки, которая была встроена в угловую столешницу из серого мрамора. Мы не возражали. Собственно, что тут можно возразить? Как только кофе был готов, Юля бросилась помогать начальнику. Это был вызубренный, отрепетированный ритуал – способ расположить к себе, фишечка, как говорили модные мужские журналы для успешных джентльменов вроде «Men’s heals» и «Esquire». Вика не обращала на них никакого внимания, погрузившись в чтение. Я же был вынужден поддерживать нудную беседу: «Да, кофе! Неужели с самих Галапагос…».

– Как вам? – поинтересовался Селиверстов, с явным наслаждением делая глоток.

Неожиданно на его вопрос ответила Виктория, которая, как я думал, не слушала:

– Мешает, – сказала она, не отрываясь от чтения.

Я внутренне усмехнулся. На всякого жулика и подхалима Селиверстова найдется пуленепробиваемое хамство Вики. Это было тем смешнее, что Виктория хамила сейчас совершенно непреднамеренно, а, так сказать, с пользой для дела. На столе, где она расположилась, все было занято листами заключения, которое она разброшюровала и разложила как обычно: единой простыней. Кофе, поставленный Юлей на край и без того небольшого столика, действительно мешал.

Селиверстов нахмурился и молча кивнул Юле, чтобы убрала чашку.

Прошло минут двадцать, прежде чем Вика отмерла.

– Скажу я вам честно, Владислав Юрьевич, действуют они осторожно, – медленно проговорила она.

– Что вы конкретно имеете в виду? – тут же включился Селиверстов, глаза его сверкнули интересом.

Вика подалась вперед:

– Миллер жонглирует лингвистическими терминами, как в цирке.

– Да?! – еще больше насторожился юрист. – Решили обойти закон, как будто его здесь не стояло.

– Вы подали в суд за статью «Селиверствов вляпался», – объясняла Вика, уткнувшись в газеты. – О вас написали в рубрике КРИМИНАЛ и поместили подзаголовок: «По таким тюрьма плачет».

– Абсолютно точно, – подтвердил Селиверстов.