Удар отточенным пером

Валеев усадил меня с газетами в «Газель», которая возила продукты из Старого Озерного в город. Пейзаж за окном был совершенно левитановским: скучно-серо-грязным, поэтому без всякого сожаления я проспал до самого города, нагло игнорируя попытки водителя скоротать дорогу за светской беседой. Несмотря на вчерашнюю размолвку, я ехал к Вике, договариваться и мириться. И дело было не только в экспертизе. Хотя мы с теткой и жили в режиме постоянной словесной готовности, а перебранки, подколки и ирония – это вообще основной жанр нашего общения, по-настоящему мы поссорились чуть ли не впервые. Это было неправильно, тем более что по здравом размышлении если Вика и сошла с ума, то далеко отойти все равно не успела. Надо было возвращать. Ее замечание про Марго я уже простил ей, обычное дело – золовки, свекрови, молодые жены…

В отместку за неразговорчивость водитель притормозил у остановки общественного транспорта, недвусмысленно намекая, что заезжать в наш двор не собирается. Однако проблема заключалась не в том, что мне лень было идти пешком, а в том, что попасть к дому тетки можно только пройдя мимо помпезного крыльца салона красоты, где работает Марго. Это было похлеще Бермудского треугольника: позади в деревне осталась Марина, впереди ожидала Виктория, а чтобы попасть из точки А в точку В, надо было пройти мимо снежной вершины С. Можно было, конечно, проскользнуть двором, но разве, будь на моем месте кто-то другой, он смог бы удержаться?

Через минуту я уже приближался к знакомой приторно-розовой вывеске «Мармелад». Сквозь окна виднелись нечеткие силуэты, как из фильма о пришельцах времен раннего Голливуда: головы под яйцевидными колпаками, головы с торчащими из них рожками и спицами, головы, обмотанные фольгой. Стекла «Мармелада» в беспорядочных розоватых крошках бутафорского сахара, были полупрозрачны. Слипнется раньше, чем что-то разглядишь. Но я все-таки увидел. Завитые светлые локоны, прямая плоская спина, сумасшедший изгиб бедер, крепкие в икрах ноги.

Вдруг Марго словно почувствовала взгляд и тоже посмотрела на меня. Распахнула глаза и тут же сощурилась, чуть оступилась, замешкалась, но через секунду я смотрел только на гимнастическую спину, стремительно летящую в нишу массажного зала. Я все понял, меня лишили общения, чтобы заставить повиноваться. Как все сложно, если учесть, что я в общем-то согласен нести любое наказание. Все, что она скажет. Загс, дети, в отпуск на море? Что там должно быть по плану у девушек этого, как говорит Вика, социального слоя? Только взяла бы уже трубку! В груди ныло, а я светился от счастья.

– Они тоже наняли эксперта, – с порога сказала Виктория, пропуская меня с таким приветливым видом, как будто это не она выставила меня вчера из дома.

Я положил подшивку «Сельского обозрения» на тумбочку, практически ей под нос, но тетка проигнорировала. За исключением этой тумбочки и зеркала коридор у Вики совершенно пуст. Она не могла не заметить. Хотя могла вообще-то.

– Ты дозвонилась вчера Селиверстову? – поинтересовался я.

– Нет, вчера не стала. Он сам сегодня позвонил. В чем-то ты был прав.

– В чем?

– Я вчера перестаралась…

– Перестаралась? – Я усмехнулся. – Ты бы себя вчера видела!

– Ладно, проехали, – отмахнулась Вика, принимая мою куртку. – Все мы немного не в себе. И то, кого профсоюз нанял мне в оппоненты, только подтверждает это обстоятельство.

Теперь я ее не понимал. После встречи с Марго я вообще едва вертел извилинами.

– Кого наняли? Кто нанял? – переспросил я и по скривившемуся лицу Вики понял, что спросил какую-то неимоверную глупость.

– Жильцов твой нанял эксперта против меня. – Виктория вдруг уставилась мне в лицо и неожиданно спросила: – Ты выпил?

Я кивнул:

– В деревне, с главврачом. – И многозначительно показал на пачку. – Но это было три часа назад. А это – тебе. И это срочно.

– Я так и знала, – пробормотала Вика, протянула руку и, как Пикассо, который одним жестом рисовал своих знаменитых зверей, не прерываясь, скользнула по моему лбу, тронула нос и миндалины.

– Ты набухался, – заключила она невесть из чего. Тоже мне медик!

Потом она переключилась на привезенную мной стопку газет, которую тоже осмотрела с выражением нескрываемой скуки. Судя по реакции, мне оставалось только торговаться.

– Если ты берешься за «Старую озерную корову», то я возьмусь с тобой за дело профсоюза, – без лишних предисловий вступил я.

Вика подняла бровь, задумалась, развернула две верхние газеты, подсунутые Валеевым в последний момент.

– А твоих фермеров там нехило кочевряжит, – присвистнула она. – Национальный вопрос! В каком-то «Сельском обозрении». Однако!

Тетка посмотрела на газеты с чуть большим интересом.

– Там тоже информационная война, – вздохнул я, предчувствуя, что по этому поводу она припашет меня на деле профсоюза по полной и я буду вынужден побарахтаться в этом сомнительном сражении.

– Договорились! – улыбнулась Вика, похлопала пачку по пузатому боку, как жокеи хлопают по крупу любимого коня.