Удар отточенным пером

Конечно, заход с курсачом мало кого обманул. Посыпались вопросы, и я уже пожалел, что спросил. Вообще человечество – ужасный собеседник. Люди мало понимают, но каждый при этом хочет сказать. На самом же деле личный опыт ничтожен по сравнению с тем, что мы прочитали или посмотрели. Мы все люди культуры, как бы ни развивались мировые события. А что такое культура? Это куча разрозненных подробных и при этом противоречащих друг другу инструкций, как поступать или не поступать в каждый конкретный момент жизни. Началось все, конечно, с Библии, а дальше эстафету божественного огня переняли так называемые светочи нации, то есть писатели. У кого как, а у пишущих на русском языке получились сплошные вредные советы.

Что такое «Анна Каренина», как не подробная инструкция, согласно которой можно точно попасть под поезд общественного мнения. А «Преступление и наказание»? Как доиграться до убийства, любуясь собственной гениальностью. «Евгений Онегин» – сборник рекомендаций, как нужно отмораживаться, чтобы потерять любовь всей своей жизни. «Чайка» Чехова – как вынести мозг окружающим и в конце концов самому себе. Российская культура вообще любит все советовать от противного. Не зря же в русском языке одного отрицания в предложении недостаточно: «я ничего ни о ком не знаю и знать не хочу». Может быть, поэтому мы такие не позитивные? Вся наша культура только и говорит: не делай, не говори, не попади, не думай, а вон, смотри, этот думал-думал, и что получилось, старушку зарубил!

Лично я не мог совладать со всем этим валом мирового опыта, с этой смесью из прочитанного прочувствованного, ложно трактованного, забытого и криво вспомненного: я перестал следить за дискуссией моих друзей в чате, чтобы они не раздавили меня, как грузовик давит лягушку на автостраде.

Сегодня мы кардинально не совпадали.

Я попрощался, сказав, что все «ОК», и вышел из чата.

Вика открыла мутные от сна глаза.

– Ну, что сказала Маргарита? – поинтересовалась тетка первым делом, широко при этом зевая.

– Откуда ты?.. Впрочем, ладно, можешь не объяснять. Ты сделала выводы на основании того, что я решил ночевать у тебя. После всей моей борьбы за независимость диких папуасов других предпосылок, кроме внезапно возникшего отвращения к нашей с Марго квартире, быть не может. Ветеринарка находится ближе к моей квартире, чем к твоей. Значит, это связано с Марго. Еще вчера я ночевал у себя, и все было в относительном равновесии. А сегодня все изменилось, значит, сегодня я виделся с Маргаритой.

Виктория стремительно поднялась, села и улыбнулась хитро:

– Молодец, – сказала она удовлетворенно. – Вообще-то я просто так спросила.

– Вообще-то я в курсе, что ты блефовала, просто хотел рассказать, – в тон ей ответил я: – Она сказала, что есть другой.

Виктория нахмурилась.

– Очень ожидаемо.

– Почему?

– Это прямое следствие из моей теории.

– Какой теории? Про девочку с окраины? Так мы с тобой с еще худшей окраины. И что?

– Я не говорила, что она с окраины. То есть не в географическом смысле.

– А в каком?

– В ментальном.

Тетка отправилась на кухню, и я поплелся за ней.

– Я не понимаю, что я сделал не так?

– Вот, «не понимаешь». Сколько бы ты еще не понимал? А девушке хочется колечко, хочется в Турцию, девушке хочется машину, хочется платье примерить. А ты что сделал? Взял, закрыл ее в квартире, откуда ей на работу на трех транспортах добираться, а сам смотался. Это никуда не годится.

– Но я готов… Даже и черт с ним – колечко, – промямлил я.

– Сопливых вовремя целуют, дорогуша, – хмыкнула Вика и добавила примирительно: – Она не обязана ждать, когда ты доучишься и закончишь диссертацию. Кстати, на твоем месте я бы возблагодарила бога за ее практичность и неназойливость: поняла и добровольно отчалила! И вообще, впредь сам тоже никогда не играй на чужой территории. Ну зачем ты притащил ей «Завтрак у Тиффани»? Хипстерство какое-то, а ты ж не хипстер…

– Ну а что я должен был, по-твоему, сделать?

– Ну, не знаю… Подождал бы ее в темном переулке, сдвинул бы брови и прочитал трагически-ужасным голосом:

На небесах горят паникадила,
А снизу – тьма.
Ходила ты к нему иль не ходила?
Скажи сама!
Но не дразни гиену подозренья,
Мышей тоски!
Не то смотри, как леопарды мщенья
Острят клыки!
И не зови сову благоразумья
Ты в эту ночь!
Ослы терпенья и слоны раздумья
Бежали прочь.

Я вздохнул и изобразил тоску: Вика читала мне шуточные стихи Владимира Соловьева – пародию на любовную лирику символистов: «Очень смешно!»

Вика сделала еще более суровый вид и, понизив голос, закончила:

– Своей судьбы родила крокодила
Ты здесь сама.
Пусть в небесах горят паникадила, –
В могиле – тьма-а-а.

– Сволочь ты, Вика. – Я отправился к себе.

– Почему сволочь-то? Ну смешно же!

Я покачал головой:

– Не смешно.