Удар отточенным пером

– Не богато, – заключила она, возвращаясь к своим газетам и продолжая: – Следующая странность в этом ограблении: забрали карточку. А это самая глупая кража с трупа. А деньги оставили, забрали какую-то мелочь. Между делом я поинтересовалась у Селиверстова про зарплаты на заводе, так вот, кладовщик сутки через трое получает в районе пятнадцати-двадцати тысяч. То есть при себе у Захарова априори большой суммы быть не могло. Чувак возвращался со смены, к тому же через рюмочную. По сроку зарплата через неделю. С точки зрения наживы – совершенно бесперспективно. Следующая нестыковка – мужчину завели в то место, между гаражей. Не волокли, скорее всего, не вели насильно, так как дорога к гаражам хорошо просматривается со стороны двора. То есть Захаров проследовал за своим убийцей добровольно, скорее всего, знал его. Ну и последнее, что настораживает, – это сила удара. Наркоман или случайный грабитель вряд ли приложит человека так, что тот двинет кони с одного удара. После чего этот якобы наркоман вытряхивает кошелек и вываливает документы на грудь своей жертвы, не оставив при этом никаких следов. Это личное убийство, Саша, оно было спланировано, выполнено профессионально, и этот удар предназначался специально Захарову и никому другому. А теперь сам подумай, из-за чего могли убить простого работягу, кладовщика, не замешанного толком ни в какой социальной жизни, кроме этого профсоюза?

– Есть еще один вариант – его квартира, – возразил я.

– Хороший вариант, я тоже подумала. И не одна я. Полиция с ног сбилась, разыскивая хоть одного потенциального наследника. Его единственный двоюродный племянник живет во Львове на Украине и на момент убийства никуда не выезжал. Может быть, потом кто-то еще объявится, но пока эта версия выглядит слабой. Ограбление тоже не выдерживает критики. Подросток-наркоман, дружки-алкаши? Кто мог позариться на скудные пожитки убитого? Только маргиналы. А теперь представь себе такого маргинала или случайного прохожего, который голыми руками выбивает дух из довольно крепкого, не старого еще мужика. Так что пока остается только профсоюз. Больше ничего не могу предположить.

– Так Захарова вроде бы бревном или трубой приложили, – напомнил я то, о чем писали все СМИ. – Это мог сделать и наркоман.

Виктория посмотрела на меня с подозрением и, не говоря худого слова, отправилась в ванную, откуда вернулась со шваброй в руках. Вручив мне этот странный предмет, тетка открыла дверцу встроенного шкафа и развернулась ко мне в приглашающем жесте.

– Зайди и попробуй замахнуться, – предложила она.

Заметив, что я не слишком тороплюсь проверять ее теорию, Вика забрала швабру из моих рук и сама проследовала в шкаф. В открытую дверь я видел ее смешные попытки разделаться с воображаемым противником, которым было назначено известное уже атомное платье.

– Человек, умеющий фехтовать бревном в метровой щели между гаражами, пожалуй, водится даже реже, чем наркоман-силач, – заключила тетка, выбираясь из шкафа взъерошенная и раскрасневшаяся.

– Так ты хочешь сказать, что это была рука?

– Ну ты же видел фотографии. Негде там развернуться с посторонним предметом. Да и Захаров, он что – дурак, что ли, идти за гаражи с человеком с бревном наперевес?

– Хорошо, допустим, – согласился я. – Рукой так рукой. Но я до сих пор не вижу связи между смертью кладовщика и профсоюзом.

Вика не отвечала, прошла по дорожке между газетами, неожиданно нагнулась и подняла одну:

– Читай!

– Что читать? – удивился я.

– Заголовки читай.

– Зачем?

– Читай-читай, – повторила она тоном, не терпящим возражений.

– Только заголовки?

– Восемьдесят процентов читателей читают только заголовки. Общая картина будет ясна. Давай, начинай.

Уже сотню раз я видел эти заголовки и примерно представлял себе, о чем там речь. Первым бросился в глаза разворот статьи, по поводу которой предстоял ближайший суд.

– «Селиверстов вляпался», – прочитал я вслух, и Вика выкрутила в воздухе рукой, поощряя продолжать. – «Карнавалов – не отвертится», – прочитал я следующий заголовок в этой же газете.

В меня полетели еще газеты, и я продолжал читать все подряд заголовки, которые только попадались на глаза: «Были б пирожки, будут и дружки: Карнавалов пригласил на работу в топ-менеджмент своих школьных товарищей»; «Спрятаться не получится: Селиверстов снова под судом»; «Наше дело правое, победа будет за нами»; «Карнавалов увольняет людей»; «Забастовка – вынужденная мера кузбасских горняков»; «Каждый день мы идем на смерть: оборудование «Русского минерала» – рухлядь»; «Рабочие отчитываются за каждый поход в туалет»; «Не дай бог увидеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный»; «Корпоративная вертикаль: не свалитесь, господа Карнавалов и Селиверстов».

Я поднял глаза, но Вика вновь дала знак продолжать, вручив мне еще небольшую стопочку.