Удар отточенным пером

Все и без того вдруг стало ясно: странный поспешный переезд с одного места практики на другое, нежелание подчиняться распоряжениям Валеева, подпись Дианы Игоревны вместо подписи главврача…

Марина забрала у меня из рук газету.

– Ну вот так вот! Диана Игоревна нас выручила: без лишних вопросов сюда перевела.

Я вспомнил, как Валеев внезапно отменил распоряжение своего заместителя о кастрации хряков, как бежал за мной по мокрому бетону холодным осенним утром, как корил девушек чистыми сапогами: «Запачкаться боитесь?» Сейчас вся эта история предстала в радикально другом свете. Оказалось, я ошибался насчет отсутствия подтекста в деревенской жизни. Подтекст как раз был, только читал я его неправильно.

– К тебе приставал? – спросил я резко, потому что злость уже излилась и квакала горячей лавой где-то на уровне грудины.

– Ну, к обеим вообще-то… – неохотно ответила Марина.

В сенях хлопнула дверь – вернулась Лейла, почему-то в руках у нее был красный баллон огнетушителя.

– Здрасьте, приехали! – пробормотала Марина. – Это что еще такое?

Лейла поставила баллон на пол, зажала его между ног и выскользнула из оранжевой куртки.

– Догадайтесь с трех попыток! – улыбнулась она.

– Пожар? – строго поинтересовалась Марина.

– Мимо.

Лейла нагнулась и вдруг сильным рывком, который трудно было ожидать от этой хрупкой девушки, переместила огнетушитель с пола на стол:

– Это наш спирт, Марина! Фельдшер фреон из огнетушителя стравил и спирт в баллоне прячет! Думал, никто не догадается! Представляете! А если бы вправду пожар и кто-нибудь за огнетушитель схватился! Ужас!

Я все так же стоял с газетой в руках посередине избы, Лейла присмотрелась, сообразила, замолчала. Теперь я тоже участвовал в этой их вечной игре в гляделки: кто – кого, кто – кому.

Мы сели за стол и открыли отвоеванный Лейлой баллон. Спирт был чистый медицинский, правда, в пожарном баллоне он все равно приобрел небольшой химический привкус. Но мы знали, что это неопасно. В отличие от обычных пенных огнетушителей у местного фельдшера оказался огнетушитель с газом внутри, предназначенный для тушения электроустановок. Уж не знаю, какие такие установки имелись в убогом Новом Озерном, зато огнетушитель для них имелся.

В жарко натопленной избе, разгоряченные специфической выпивкой, Марина и Лейла не слишком охотно, но все-таки рассказали о заходах Валеева. Я был сражен тем, как бывает обманчива внешность: до этой минуты Тимур Тимурович производил впечатление человека исключительно порядочного. Несмотря на протесты, я забрал газету, намереваясь сунуть ее в физиономию этому бонвивану, прежде чем физиономию набью. Девочки отговаривали меня, мы ругались, бегали, даже слегка подрались, но в итоге допили спирт и никто никуда не пошел.

В открытую форточку сквозил морозный воздух, и прядь Марининых волос танцевала, как язычок белого пламени на ветру, щекоча мне лицо.

– А кто забирал вас с Лейлой из Старого Озерного? – спросил я в доверчиво прижатую к моей шее светлую макушку. Марина выпрямилась, и прядь-плясунья хлестнула меня по губам, оставив на них ощущение инородного тела.

– В каком смысле кто? – Она нахмурилась, как будто я спросил ее о чем-то непристойном.

– В прямом смысле. Мне кажется, я знаю ту даму.

– Это Катерина, моя дальняя родственница, – помедлив, пояснила Марина и добавила поспешно: – Нам, как ты понимаешь, надо было срочно уезжать, а с машиной только она одна была свободна.

– Тесен мир. Катерина работает в «Русском минерале»?

– Да, в заводской газете, – кивнула Марина и снова устроила голову у меня на плече.

– А как ее дети?

– Дети? Дети нормально, – пожала плечами Марина и снова села вертикально.

– Они уже дома? – уточнил я.

– Дома, а где им еще быть? – пробормотала Марина неуверенно. – А чего тебе дались ее дети?

Я не стал больше расспрашивать, мало ли, вдруг Катерина не любит говорить с родственниками о своих проблемах и Марина просто ничего не знает.

Глава 15. Выход примадонны

Какая смесь одежд и лиц,

Племен, наречий, состояний!

А. С. Пушкин.

«Братья-разбойники»

Узкий коридор районного суда был полон посетителей. Возле каждого кабинета, помпезно, но совершенно безосновательно прозванных залами суда, сидели на жестких скамейках люди: адвокаты, юристы, истцы, ответчики, эксперты и прочие заинтересованные лица. Часть народа толпилась в рекреациях, часть сновала туда-сюда по вытянутому вдоль всего здания коридору. Воздуха было мало, а народу, как всегда в такого рода местах, несоразмерно много.