Удар по своим. Красная Армия. 1938-1941 гг.

Управление войсками со стороны фронта было парализовано, командование во главе с Павловым, имея отрывочную, скудную информацию о положении дел, не владело обстановкой. Его приказы, направляемые в войска, нередко противоречили друг другу. Не смогли изменить положение дел на фронте и прибывшие туда во второй половине дня 22 июня специальные представители Сталина — заместители наркома обороны Маршалы Советского Союза Г.И. Кулик и Б.М. Шапошников. К тому же Кулик, убывший в 3-ю армию, надолго пропал, вызвав недоуменные вопросы Москвы. Для его поиска несколько раз направлялись разведывательные самолеты и штабные офицеры на бронемашинах.

Обстановка не прояснилась и через неделю, о чем свидетельствуют переговоры по «Бодо» Павлова с начальником Генштаба Г.К. Жуковым утром 30 июня:

«Жуков: Мы не можем принять никакого решения по Западному фронту, не зная, что происходит в районах Минска, Бобруйска, Слуцка.

Павлов: В районе Минска 44-й стрелковый корпус отходит южнее Могилевского шоссе...

Жуков: Немцы передают по радио, что ими восточнее Белостока окружены две армии. Видимо, какая-то доля правды в этом есть. Почему ваш штаб не организует высылку делегатов связи, чтобы найти войска? Где Кулик, Болдин (заместитель Павлова. — Н.Ч.), Кузнецов? Где кавкорпус? Не может быть, чтобы авиация не видела конницу.

Павлов: Да, большая доля правды. Нам известно, что 25 и

26 июня части были на реке Шаре, вели бой за переправы с противником... Послана группа с радиостанцией с задачей разыскать, где Кулик и где находятся наши части...»¹⁸ Таким образом, в конце.июня Павлов так же слабо владел обстановкой, как и в первые дни после начала войны.

Пытаясь взять ситуацию в руки и восстановить управление войсками, Павлов направляет в армии одну за другой группы офицеров связи — на самолетах, бронемашинах, мотоциклах. Их также сбрасывали на парашютах в районы предполагаемого нахождения штабов армий. Судьба этих офицеров в основной своей массе трагична. По свидетельству заместителя начальника оперативного отдела штаба Западного фронта генерал-майора Б.А. Фомина, в один из дней (26 июня) для передачи армиям фронта боевого приказа об отходе их на рубеж реки Шара и далее через Налибокскую Пущу' было направлено в каждую армию по одному самолету У-2 с приказанием сесть около КП и вручить приказ; по одному самолету СБ с приказанием сбросить около КП парашютиста с шифрованным приказом для вручения адресату и по одной бронемашине с офицером с тем же шифрованным приказом.

«Результаты: все У-2 сбиты, все бронемашины сожжены и только на КП 10-й армии (урочище Замковый Ляс у Волковыска) были с СБ сброшены два парашютиста с приказами»¹⁹.

Нельзя без содрогания и боли читать рассказ генерал-майора П.И. Ляпина, начальника штаба 10-й армии, о продолжении этой истории и дальнейшей судьбе двух офицеров-парашютистов. Заподозрив в них переодетых немецких шпионов, их под конвоем привели в штаб армии, несмотря на заверения задержанных о том, что их послал сам Павлов. Все попытки расшифровать привезенный приказ не имели никакого успеха, ибо, как пишет Ляпин, «наш шифроотдел и в предыдущие дни не мог расшифровать ни одной шифровки штаба фронта... Было решено послать работника шифроотдела в штаб 3-й армии и попытаться расшифровать привезенный документ при помощи шифрооргана этой армии. Мы считали, что наконец этот документ даст нам возможность ориентироваться в

обстановке и установить цель дальнейших действий армии, что в создавшихся условиях было крайне необходимо...»²⁰

В штабе 3-й армии доставленный приказ также не смогли расшифровать, так как имеющиеся шифры оказались устаревшими, а новые отсутствовали. Однако это не помешало особому отделу армии арестовать и допросить «с пристрастием» прибывших офицеров, которые пытались объяснить причину своего появления в районе КП 10-й армии. Ничего не помогло — оба были расстреляны без суда и следствия там же, на КП 3-й армии. Описанный эпизод лишний раз подтверждает, насколько велики были неразбериха, растерянность и неорганизованность в войсках и штабах Западного фронта, какой величины достигала неготовность органов управления к работе в чрезвычайных условиях войны, особенно в ее начальном периоде.

Возвратимся к вопросу: в чем причина неудач Красной Армии летом 1941 года? И опять однозначно все упирается в кадры, их зрелость, мастерство, умение руководить войсками. А что же имела Красная Армия накануне войны, с каким потенциалом вступила она в смертельную схватку с кровавым чудовищем — вооруженными силами фашистской Германии? Аргументированный ответ на сей вопрос находим у Мерецкова:

«Современный читатель может задать вопрос: чем объяснить, что в деятельности командного состава Красной Армии было много недостатков?