Удар по своим: Красная Армия: 1938-1941 гг.

Чтобы последующий рассказ был более понятен, необходимо дать хотя бы краткую справку о руководителях УНКВД по Дальневосточному краю. С 1934 года эту должность исполнял комиссар госбезопасности 1-го ранга Т.Д. Дерибас. Заместителем у него работал комиссар госбезопасности 3-го ранга С.И. Западный. В конце июля 1937 года Дерибас был арестован, та же участь постигла и Западного. Дерибаса сменил шеф НКВД Украины В.А. Балицкий, пробывший на Дальнем Востоке совсем недолго. Новая смена прибыла из Москвы — Г.С. Люшков (начальник) и Каган (его заместитель). После бегства Люшкова с секретными документами в Маньчжурию, аппарат УНКВД основательно почистили. На должность начальника прислали Г.Ф. Горбача, занимавшего такой же пост в Новосибирске, а заместителем у него стал уже упоминавшийся М.С. Ямницкий, работавший до этого помощником у Леплевского и Николаева-Журида. Как при Люшкове, так и при Горбаче гонения на командиров ОКДВА не получили тенденции к прекращению, а наоборот— они с каждым месяцем набирали темпы, становились все более изощренными. Что и подтверждается приводимыми ниже материалами.

Обвиняемый Хорошилкин на допросе 24 марта 1939 года показал: «Когда приехал в край Люшков, а затем и Каган, они неоднократно обвиняли меня в том, что московская бригада работала Плохо, что заговор в армии не разгромлен. Именно от них исходила установка, что на Дальнем Востоке кругом враги, что полно врагов и в армии, что ДВК (Дальневосточный край. — Н.Ч.) никогда не чистился органами НКВД и что не очищалась от врагов ОКДВА. Говорилось, что на ДВК хозяйничают японцы, а что касается армии, то давалась... установка о том, что заговорщики есть во всех родах оружия армии, что они проникли во все поры армии, что нет такой воинской части, где бы заговорщики не свили свое гнездо. Отсюда и пошли так называемые линии, приказывающие искать врагов в каждой части. Меня долго ругали за то, что я не вскрыл заговор в самом штабе ОКДВА и, чтобы вскрыть заговор в штабе, были арестованы Галвин² и Шталь**...

Люшков и Каган дали установки допрашивать их главным образом о работающих в штабе заговорщиках. В тот период, когда допрашивались Галвин и Шталь, Гулин³, Магон, Люшков два или три раза собирал следователей, ведущих дело на этих арестованных, и давал установку «прорваться на штаб». Под этим углом и допрашивались арестованные, от них требовали назвать участников заговора в штабе, хотя никаких материалов у нас не было.

Когда допрашивались арестованные работники пуарма (политического управления армии. — Н.Ч.) Вайнерос⁴ и Рабинович, от меня Люшков требовал искать через них выход на пуарм... Получая такие вражеские установки от Люшкова и Кагана, я, в свою очередь, давал эти вражеские установки следователям, что не могло не способствовать созданию провокационных дел и аресту невиновных. Это вело к избиению кадров армии»⁴⁸.

Признания Хорошилкина дополняет его бывший начальник — Г.М. Осинин-Винницкий. Из протокола его допроса от 15—17 июля

1938 года: «С приездом Кагана в Хабаровск начинается новая полоса предательской работы. Первым делом Люшков дал установку во всех делах находить массовые связи с японцами, и не было почти ни одного арестованного, который не давал бы показаний о связях с японцами. Люшков прямо мне сказал, что Каган предложил ему эту «линию» с тем, чтобы показать Москве, что громят здесь крепко японские связи.

Ряд арестов начали производить почти без всяких материалов, причем Люшков дал установку брать преимущественно коммунистов и специалистов...

По указанию Люшкова мы дезинформировали Москву фальсифицированными показаниями о всевозможных «планах» японцев...»

Вместо одного начальника (Кагана) прибыл другой (Ямницкий), однако в особом отделе ОКДВА ничего не изменилось. Хорошилкин об этом говорит, не скрывая отдельных деталей: «При Ямницком была же состряпана провокация о существовании на ДВК объединенного Дальневосточного центра, объединяющего все контрреволюционные формирования на ДВК и, главным образом, правотроцкистских, эсеров, ТКП (Трудовой Крестьянской партии.—

Н.Ч), РОВС (Российского Общевоинского Союза— враждебной СССР организации, созданной в 1924 году из белогвардейцев-эмигрантов и возглавляемой сначала Врангелем, а затем генералом Кутеповым. — Н.Ч.) и др. Отсюда берет свое начало и созданная провокационно краевая повстанческая организация. Эта провокация началась с допроса Покуса...» (Далее Хорошилкин подробно излагает, каким образом от комдива Я.З. Покуса были получены такие показания)⁴⁹.

Из центра на места непрерывным потоком шли директивные указания — и все к немедленному исполнению. «По мере поступления из Москвы директив по полякам, немцам, латышам и другим националам, Каган давал распоряжения допрашивать арестованных поляков по их связям с «ПОВ» (Польской организацией войсковой.— Н.Ч.), латышей— по связям с латышской фашистской организацией, немцев — с немецкими фашистскими формированиями на ДВК. Такие же установки я давал следователям...»⁵⁰