Удар током

Вошёл преподаватель, класс встал. Забыть такую личность я не мог, уж больно напоминал диктора Левитана, причём не голосом, а характерной внешностью: круглые очки, мясистые губы, чёрные волосы, зачёсанные назад, обязательный галстук и белая рубашка. Ярко высветилось в голове — Юрий Соломонович Забинков! Я смотрел на него во все глаза, а как же: преподаватель русского и литературы, эрудированная и грамотная личность из прежней жизни. Сейчас, учитель ближе и понятней нежели пёстрая кучка одноклассников. Петрушевский из будущего в биологической оболочке семнадцатилетнего подростка прошлого, с интересом уставился на учителя. Волнение отошло на второй план, стало увлекательно и что дальше? Забинков угадал мои мысли:

— А, Петрушевский появился! Уже всё знаете, молодой человек? Первый урок можно пропускать? Ну что же, проверим вашу подготовку по теме занятий. Милости прошу к доске, не стесняйтесь…

Так увлёкся, что хочу сказать пару слов для тех, кто в один чудесный день прочитает эти записки. Господину Петрушевскому высшими силами, предоставлен шанс прожить заново. Ладно хоть не с младенческой соски, а молодым человеком образца 1968 года. До того как подняться в квартиру, где жил в прошлое время под присмотром и опекой бабушки с дедом (о той незабываемой встрече позже), забежал в канцелярский магазин и купил толстую тетрадь за сорок четыре копейки, а в придачу новомодную шариковую ручку. После автобиографии, судьба выдала шанс зафиксировать условную вторую. Теперь в хронологическом порядке записываю главные вехи этой "новой" прошлой жизни. Пусть первая эмоциональная, но взвешенная и подробная запись будет вместо предисловия. Я помню прошлое, знаю цепочку последующих событий, но не дано знать, как получится здравствовать в этом мире. Оттого спешу подробно выкладывать события, линию поведения и мнение на бумаге. Где же любимый ноутбук Lenovo? Как не хватает привычного ворда! Сегодня настольный компьютер из будущего заменяет пухлая зелёная тетрадь — "дорогой дневник".

2. Встреча

Итак, урок литературы. Окинув класс усталым взглядом, Соломоныч зафиксировался на нашей парте, ага, что-то почувствовал, подметил неуловимые изменения во мне:

— Петрушевский, милости прошу к доске, не стесняйтесь, берите мел, записываем тему урока. Смелей, Петрушевский, смелей. Открываем тетради и пишем "Омут светского общества", план. Далее, "Светское общество в романе "Евгений Онегин". А, что смешного?

Слышу ропот за спиной и стал перечитывать собственные каракули — "Омут советского общества"! Повернулся к аудитории, милые подзабытые лица одноклассников ожили, девчонки хихикали, парни зашептались. Забинков попытается погасить интерес аудитории:

— Ребята, успокоились. Петрушевский, исправляйте текст и будьте внимательны. Кстати, как называется подобный ляп?

Я напряг память и выдал по памяти:

— Это незначительная описка входит в термин парапраксис, а в устной речи — оговорка по Фрейду…, — я оборвал себя, увидев, как удивление преподавателя сменяется интересом и закончил, — где-то так, друзья мои!

— Занятно, читали Фрейда? И что же это означает, уважаемый Дмитрий?

— Незначительное и бессмысленное ошибочное действие, как плод реализации бессознательных желаний. Является компромиссным образованием, создаваемым соответствующим сознательным намерением и частичным одновременным осуществлением бессознательного желания.

У Юрия Соломоновича вытянулось лицо, а в классе воцарилась полная тишина. Челюсти конечно "не отвалились", но подобного никто не ожидал. Краем глаза отметил, прелестное личико Вероники Лазовской с вопросительной миной, каменное выражение Юры Сноба (фамилия, соответствующая внутреннему содержанию) и недоуменные физиономии остальных. На хрена я так? Встрепенулся и автоматически отчеканил то, что хорошо знал и помнил:

— В романе "Евгений Онегин" важнейшую роль играет русское дворянство и столичное светское общество. Читатель встречает множество эпизодов и подробностей из жизни высшего общества. Пушкин описывает балы и званые ужины, столичные театры, одежду, манеры и привычки знатных жителей Москвы и Петербурга. Автор довольно иронично и шутливо говорит о высшем обществе и дворянах в целом. Он тонко высмеивает глупость и пустоту скучающих аристократов. Например: "…Однообразная семья, все жадной скуки сыновья…"

Преподавателя отпустило, Соломоныч расцвёл:

— Молодец! Садитесь, Петрушевский, потом с вами побеседуем о фрейдизме. А к доске пойдёт…

Я уже не слушаю Соломоныча, делаю вид, что записываю за учителем, мысленно полемизирую с собой. На хрена выдрючиваться? Зачем, а если на современный лад лексики двадцать первого века — понты кидать? Моё дело маленькое: сидеть тихо, как мышь и впитывать, анализировать, подстраиваться под окружающую среду. В памяти многое стёрлось, нужно восстанавливать заново, что там будет впереди? Из задумчивости выдернул школьный звонок.