Удар током

Оба рассмеялись, Чистяков не придал значения странному вопросу, а Петрушевский больше техническими подробностями не интересовался. Николай Фёдорович ему понравился: юморной, преданный делу и в тоже время какой-то беззащитный, мягкий, совестливый. А что бухарик, так умеет пить держит себя в руках.

42. 2017 год

Новая серия испытаний давалась всё тяжелей. В конце года Соболев перевёл на счёт Петрушевского в Сбербанке пятьдесят тысяч рублей. Это обстоятельство служило оправданием еженедельным поездкам в Санкт-Петербург перед женой. Увесистый приработок к пенсии — большая удача в наши дни. Светлана довольна и лишних вопросов не задаёт. Да он и не скажет никогда, зачем мотать нервы супруге. Не поверит и решит, что рассказы о путешествиях во времени — аномалии после комы. Лучше придерживаться версии о токарных работах в мастерской Центра.

Тяжело морально от жёсткого подхода директора к заданиям программы. Всё смахивало на эксперименты с изменениями хода истории, авантюрной основой бескомпромиссных требований и нежелания слушать возражения или замечания подопытного. Сегодня требовалось отправить письмо в Большой дом. Поскольку время не позволяло передавать сообщения на письменных или других носителях, Петрушевский вызубривал содержимое, а его юный двойник в прошлом, но облечённый знаниями из будущего, в точности повторял текст на пишущей машинке. Трофейную механическую «Mercedes Prima» с русским шрифтом, привёз после войны дед из политуправления, где служил во время войны. Мать подрабатывала машинисткой в студенческие годы и Петрушевский помнил, как пятилетним мальчишкой засыпал под бойкий стук клавиш. В памяти сохранилась надпись Mercedes Buromaschinen G.m.b.H. 1933.

В анонимном послании значилось следующее сообщение:

"Полковнику Серебрякову Н.Т. Довожу до вашего сведения, что заведующий лабораторией ОЛИБ при управлении КГБ по городу Ленинграду, гражданин Доос Генрих Иванович связан с БНД (внешней разведкой) ФРГ через родственников по немецкой линии. Кроме того г-н Доос ведёт аморальный образ жизни и состоит в любовной связи с лаборанткой Лидией Сергеевной Колывановой".

Перед знакомым маршрутом к прототипу, Петрушевский не удержался:

— Виктор Сергеевич, но ведь это донос времён сталинских репрессий. Человека возьмут под наблюдение, а любовница тут причём?

— Дима, если понадобится я твоё мнение обязательно спрошу. Именно так и надо отсекать потенциальных врагов. О моральной стороне дела не тебе рассуждать, свои грехи не забывай. Делай как прошу и не задавай лишних вопросов. Тебя не киллером нанимаю, а добровольным помощником по великому блату. И не забудь: я в прошлом ничего об анонимке не знаю и знать не должен!

Петрушевского перекосило, но виду не подал, мысленно бросил в лицо директору: ах ты сука, какие такие грехи ты мне предъявляешь, начальник хренов? Зачем ты вообще появился в моей жизни? Вон как запряг!

Соболев словно почувствовал недобрые флюиды от подчинённого и примирительно добавил:

— Дима, не принимай близко. Это наши гэбэшные игры, пришла пора исправлять ошибки прошлого. Лучше тебя никто не сделает. Оцени степень доверия и не обижайся. Лады?

Бросок много времени не занял. Петрушевский в который раз подумал, что в рамках заданий из настоящего в прошлое, поступил мудро, сославшись на отсутствие воспоминания события. Он не стал рассказывать Соболеву как получив мысленный посыл на выполнение задания, долго взвешивал стоит ли его исполнять. В этот раз победил трусливый обыватель: в конце концов, начальнику виднее, а неизвестный Доос ему не кум ни брат. Выбрав момент, Дима отстучал текст и затем вставил в каретку конверт и заглавными буквами впечатал адрес: "Главное управление КГБ по Ленинграду и Ленинградской области. Тов. Серебрякову Н.Т.". Кинул конверт в первый попавшийся почтовый ящик, анонимка рано или поздно дойдёт до комитетских, не фельдъегерем же служебной связи отправлять. Вскроют, проверят, зарегистрируют и передадут полковнику.

Дмитрий Сергеевич, по дороге в Выборг прикидывал так и сяк ситуацию и гадал, как долго эта канитель с подмётными письмами, анонимками, редкими встречами с неведомыми контактёрами будет его касаться. Свои обязательства перед Соболевым он считал выполненными. По непонятным самому себе причинам, Петрушевский стал испытывать от путешествий во времени усталость, а порой глубокую депрессию. Мечталось уйти от испытаний и забыть навсегда центр с его комфортом, ресторанным меню и вежливыми сотрудниками.