Удар в спину

Стахову расстегнули наручники и, взяв его под мышки, поволокли в сторону кустов. После того, как освободили скованные за спиной руки, невидимые путы, подтягивающие ноги к спине, сразу ослабли. Однако затекшие от многочасовой неподвижности конечности никак не хотели подчиняться. Поэтому теперь его волокли по асфальту как длинную мокрую тряпку. Носки туфель противно скребли по асфальту, а по затекшему телу меж тем растекалась разносимая кровью приятная теплота.

Антона подтащили к кустам, которые оказались тут не такими уж высокими и густыми.

— Поднимайся, — приказал голос справа. — Ты что, думаешь, мы так тебя теперь и будем таскать? Поднимайся!

Сильные руки с двух сторон потянули Стахова вверх, и он попытался встать на ноги. Однако они пока ещё отказывались служить ему. Поэтому сопровождающие позволили молодому человеку опуститься на колени на краю неглубокой канавы, проходящей как кювет вдоль линии кустов.

Когда человек справа отпустил его плечо, Антон чуть было не упал вперед.

— Да держись ты, падаль! — брезгливо заметил сопровождающий слева. — И пошевеливайся. Чего замер?

— Да он ждет, когда ты ему ширинку расстегнешь, — хохотнул человек справа. — Помог бы человеку, Витек.

— Да иди ты… — ругнулся тот, кого назвали Витей. — Сам помогай.

Неожиданно Антон получил крепкую затрещину.

— Давай, делай свое дело, — потребовал парень справа. — Мы не намерены тут с тобой прохлаждаться целую ночь.

Расстегнуть молнию Антону удалось не сразу. Лишь с третей или четвертой попытки его одеревеневшие пальцы смогли схватиться за застежку и расстегнуть её. А затем, затем последовали минуты несказанного блаженства. Они длились так долго, что Витек не выдержал и восторженно заржал.

— Слышь, Коль! Вы что — пивом его в дороге поили, что ли? поинтересовался он.

— Ага. И кока-колой. С вишневым пуншем.

— Почему с вишневым?

— Потому что не было его любимого малинового.

— Врешь ты все. Льет-то он как после малинового, — снова засмеялся Витек.

— Вот те крест, с вишневым! А если не веришь, попробуй на вкус.

Наконец, Стахов был готов и без понуканий вновь занялся своей молнией.

— Ну что, теперь ты весишь как минимум на пяток килограммов меньше, констатировал Николай. — Думаю, сможешь и на ногах устоять.

С помощью тянущих его за подмышки рук Антону удалось подняться. Его слегка «вело». Несмотря на это он все-таки мог уже держаться на ногах без постоянной помощи.

— Ну вот и молоток! — похвалил его Николай и добавил, назидательно обращаясь уже к своему приятелю, — Видишь, Вить, как много значит вовремя данная оплеуха?

— Вовремя выпущенная пуля может быть ещё полезнее, — поправил приятеля Виктор. — Особенно, когда дело касается таких вот здоровых «лосей».

Провожатые Антона и сами были далеко не низкорослыми ребятами. Один скорее всего Николай — даже показался Стахову более высоким, чем он сам. Второй был лишь на пару сантиметров ниже.

— Пуля хороша не как средство перевоспитания, а как свидетельство его бесплодности, — философски заметил Николай и подтолкнул Антона. — Да ты иди, иди. Живее переставляй костыли-то свои.

Стахов попытался сделать шаг и чуть не упал.

— Подожди, — потребовал Николай, который, судя по всему, являлся тут старшим. — Подожди, я срежу шнур.

Антон поглядел вниз и увидел, что его щиколотки связаны бечевкой, на длинном отрезке которой покоилась его левая нога. Николай тем временем нагнулся и Стахов увидел, как почти одновременно с негромким звуком выброшенного лезвия, клинок блеснул почти у самой земли. Через пару секунд шнур был срезан и Николай, собрав его с травы, швырнул за канаву в кусты.

Слегка подпирая Антона с двух сторон плечами, его провожатые направляли Стахова через широченную асфальтированную площадку в сторону стоявшего под одним их фонарей человека.

— Нужно у Петровича дополнительный выходной потребовать, — заметил шедший справа Николай и после секундной паузы пояснил, — За непредусмотренную договором работу медбрата.

— А чего ж не потребовать? Потребуй. Конечно потребуй, — хмыкнул Виктор. — Только вместо дополнительного выходного он тебе впендюрит работу ассенизатора. Будешь детским совочком снимать дерн с канавы, над которой наш «приятель» только что отводил душу…

В свете фонаря стоял крепкий мужчина лет сорока пяти — пятидесяти от роду. Мужчина был абсолютно лыс. Во всяком случае Антону показалось, что на его круглом блестящем черепе с выпуклыми надбровными дугами не оставалось никаких признаков естественной растительности. Как можно было догадаться, это и был Петрович. Он неспеша повернулся на звук шагов и подождал, когда в падающем сверху свете окажутся его помощники с пленником.

— Ну что, пришел в себя наш молодец? — оглядывая стоящего перед ним Антона поинтересовался он.