Удав и гадюка

Юлиан поставил фонарь на расколовшийся гранитный обломок потолка, рухнувший во время давнего землетрясения на каких-то несчастных, чьи кости белели из-под основания, и обернулся к наемнику.

— Может ты хотя бы отойдешь чуть дальше, чтобы не стать едой?

В ответ на это Латхус даже не мотнул головой, а лишь шире расставил ноги, продолжая держать одну руку у талисмана на груди, а вторую — у кинжала. Юлиан вздохнул и постарался сделать вид, что наемника здесь нет, а вокруг северянина лишь притаившиеся чертята да беспокойные летучие мыши.

Тихий всплеск. Сердце часто застучало в груди, а кровь прилила к вискам. Юлиан резко все позабыл, и как голодный волк бросился к кромке темной мертвой воды. И увидел ее. Вериатель стояла во тьме чуть поодаль, слева. Ноги ее были погружены по щиколотку в озеро, а по черному платьишку и спутанным волосам стекала вода. Вериатель казалась призрачным видением, меняющим очертания и колышущимся влево-вправо, пока, в конце концов, не обрела четкость. А Юлиан уже без раздумий побежал к ней, во тьму, под рыбьим взглядом Латхуса, рука которого стремительно вцепилась в талисман еще сильнее.

Не сказав ни слова, Юлиан обнял Вериатель, стал осыпать поцелуями ее бледное лицо. Кельпи была поначалу отрешенно неподвижна и будто мертва, словно не узнавала того, кто стоял сейчас перед ней. Но потом ее взгляд обрел печаль и сознание, дрогнул, и на место горю разлуки пришла какая-то неестественно великая, но тихая радость. Год, они не виделись целый год. Как это мало для бессмертной жизни, но как долго для любящих сердец! Вериатель обняла Юлиана за шею и радостно задышала. Так они и простояли, не шелохнувшись, не известно сколько времени, впитывая друг от друга тепло переплетенных душ. Слепой во тьме Латхус поднес магический фонарь чуть ближе к паре и уронил руку от груди. Он понял — северянин в таком сильном чувстве счастья, что охватило его от пят до макушки, сейчас не способен к побегу.

~

Спасибо художникам, работавшим над книгой!

Обложка: Слизовский Д. Н.

Иллюстрации: Попов А. В.