Удав и гадюка

Что такое десять ударов плетью в сравнении с тем, что надумал сам себе Юлиан? Что такое десять ударов плетью в сравнении с тем, что способен выдумать такой искусный мучитель, как Илла? Когда раба стала кусать плеть, тот, сдерживаясь от вскриков, чтобы не доставлять удовольствие всем окружающим, заметил, что Латхус бьет не так сильно, как мог бы. На полпути его рука намеренно замедлялась, и кнут хлестал уже по инерции, не оставляя рассеченных кровавых полос.

— Раба в малую гостиную, а это… уберите, — сухо произнес старик после наказания, указав на труп Сапфо, а потом обратился уже к слуге. — Принеси пару графинов.

Прислуга растворилась в ночи, направляясь к подвалу, где, как узнал недавно Юлиан, содержали пару живых людей. Встревоженным взглядом маг Габелий посмотрел на своего молодого соседа по комнате, к которому уже успел привыкнуть, пока Дигоро с ядовито-довольным видом от вечернего зрелища уже поднимался на третий этаж. Под присмотром Латхуса северянин вместе с Иллой зашли в гостиную, в то время как Тамар остался внизу, у тела. Юлиан встал в углу и уставился мрачным взглядом в пол, чувствуя, как горит спина.

Когда внесли два бокала и пару стеклянных графинов с теплой кровью, а дверь в гостиную закрылась, Илла внимательно посмотрел на раба.

— Садись, — указал он на диван через столик от себя.

Все такой же немой и с застывшим холодным взглядом Юлиан кивнул. Он присел, привычно перемешал кровь специальной палочкой в графине, чтобы обнаружить осевший на дне яд, и сделал глоток из своего бокала. Затем налил и Советнику. И лишь тогда присел на край дивана, как полагалось рабу, и постарался усмирить дрожь.

— Ты заметил, что Латхус бил тебя много слабее надсмотрщика?

— Заметил, — затем Юлиан добавил, на всякий случай. — Спасибо.

— Не расточай благодарности понапрасну. — Илла полюбовался сверкающей рубинами кровью в граненом бокале и отпил. — Абесибо интересовался, как ты поживаешь и не пытался ли сбежать. Вчера, во время бала, изрядно напившись вина, он предложил выложить за тебя золотыми двадцать тысяч сеттов.

Томясь в ожидании, северянин остался нем.

— Ты, верно, думаешь, раб, что если ты не поддался чарам этой шлюхи, то угроза быть проданным для тебя миновала, и я уверился в твоей преданности?

— Я держу свою клятву, достопочтенный Ралмантон.

— А еще ты пытаешься усыпить мою бдительность своим немногословием, прячешь обман под маской беспристрастности, — Советник, смакуя алую кровь, лукаво улыбнулся. — Я всю жизнь провел среди лжи и лицемерия, и чувствую, как от тебя разит враньем. И когда я учился обманывать, то тоже, боясь правды, поначалу использовал немоту в качестве оружия.

— Сбегать из такого укрепленного места — безнадежно и неразумно, достопочтенный. Вы окружены лучшей охраной в городе, и я не смею даже надеяться, что мне удастся сделать и шаг за ворота, — Юлиан наполнил себе еще бокал. — Я все-таки не дурак, и мне лучше дождаться вашей… Вашей смерти.

— Теперь ты пытаешься привести ложные доводы, опуская те факты, что ты ходишь со мной по городу и иногда остаешься один.

Советник настойчиво тряхнул рукой с пустым бокалом, и Юлиан наполнил его до краев. На лоб молодого вампира легла мрачная дума, и он не знал, что ответить такому опасному и хитрому оппоненту, как Консул. Любое слово тот истолкует по-своему.

— Ты молчишь, потому что твое умение врать исчерпало себя, раб. На твоем лице я вижу отпечаток порядочности и совестливой мысли — ты не способен приукрашивать и ярко лгать, заглядывая в глаза. Ты не Сапфо. А потому склонил голову и рассматриваешь свои туфли вместо внятного ответа.

— Что вы ждете от меня, достопочтенный? — не выдержал Юлиан. — Признания? Чтобы тут же извлечь выгоду в двадцать тысяч сеттов? Так нужно ли оно Вам, это признание? Хоть вы и обещали держать меня подле себя до самой смерти, это обещание было сказано здесь, и никто его не слышал.

Юлиан нервно сглотнул слюну. Как и Мариэльд де Лилле Адан, Илла Ралмантон любил поговорить загадками. Однако, речи матушки были направлены на все и ни на что одновременно. Графиня часто говорила отстраненно и пространно, словно сама с собой. В это же время в каждом вопросе Иллы прятался подвох, он вытаскивал косвенными вопросами и принуждениями к ответу нечто, что толковал на свой лад. И чего конкретно хотел от Юлиана сейчас советник, северянин не понимал.

Слегка щуря внимательные глаза, Илла Ралмантон ухмыльнулся, когда прочел на лице раба растерянность, и пропустил мимо ушей выпад в свою сторону. У Советника было на удивление хорошее настроение.

— Каждый день, когда ты ходишь от моего дома до дворца, ты запоминаешь маршрут караула, тихие улочки и подходы к воротам. Я это все вижу, раб. Ты зовешь меня не хозяином, а достопочтенным — это от того, что не теряешь надежды сбежать и выжидаешь удобного случая.

— вам кажется…

— Не смей мне перечить! — вспыхнул, как искра, Советник. — Что осталось у тебя в Ноэле?

— Ничего.

— Золото? Ты делал какой-нибудь вклад в банке земель Олеандра?

Юлиан мотнул головой.

— Друзья? — вопрос прозвучал громче и жестче.

— Нет.

— Любовница? Невеста?