Удельная. Очерки истории

Эти строительные площадки были почти не огорожены и среди местной детворы служили любимым местом прогулок. Конечно, гоняли их со стройки, но в выходные дни все уголки домов обследовались ребячьим контролем. Местные жители ходили мимо этих строящихся дворцов и мечтали увидеть себя в таких же. Но, увы, им предоставили позже только панельные серийные хрущевки и не в родной Удельной. Так вырвали с корнями и пересадили на новое место многих коренных удельнинцев, хранителей истории Удельной.

Под снос шли и частные дома с участком. Взамен частной собственности на выбор предоставлялась земля где-нибудь в Тьмутаракани и субсидия на перевоз дома и участка, или квартира в Ленинграде с небольшой компенсацией за плодовые деревья и посадки.

Необыкновенные люди «Светлановского городка»

«Светлановский городок» – так местные жители называли квартал, ограниченный Калязинской и Енотаевской улицами, Костромским и Ярославским проспектами. Его построили в самом начале 1950-х годов, и жили здесь работники располагающегося неподалеку завода «Светлана» со своими семьями.

Среди жителей «Светлановского городка» была Галина Михайловна Московская (1916—1975) – крупнейший в стране специалист в области электровакуумной техники. В 1966 году ей было присвоено звание Герой Социалистического Труда с награждением орденом Ленина. На «Светлане» она трудилась тридцать шесть лет, с 1939 года, сразу же после окончания ЛЭТИ, поступив на работу инженером-разработчиком в лабораторию мощных генераторных ламп.

«Мы переехали в „городок“, в дом № 22 по Ярославскому проспекту, в феврале 1951 года, – рассказывает дочь Галины Михайловны, Наталия Владимировна Мирошникова. – Я тогда училась в третьем классе и прекрасно помню, как меня поразило наше новое жилье: после маленькой комнаты в коммуналке на Бабурином переулке отдельная большая квартира, да еще и со всеми удобствами, казалась настоящим раем... Квартал был застроен по периметру, а внутри него еще долго оставались старые деревянные постройки. В доме № 7 по Калязинской улице помещалось общежитие для молодых рабочих „Светланы", в том же доме жил и комендант „городка".

До войны наша семья жила на проспекте Майорова, 26 (бывшем и нынешнем Вознесенском). Родители вместе учились в ЛЭТИ. Мама сразу после института, в 1939 году, пришла на „Светлану", а отец, окончив институт в 1940, пришел на завод им. Кулакова. Удивительное совпадение: я родилась за четыре дня до начала Великой Отечественной войны, а мой отец, Владимир Павлович Разумов, за четыре дня до начала Первой мировой».

В июле 1941 года Владимир Разумов ушел добровольцем на фронт, попал в дивизию народного ополчения, сформированную в Петроградском районе, и почти сразу же пропал без вести. Последняя открытка, которую родные получили от него, была отправлена им 12 августа с вокзала в Красном Селе. «Уходим на фронт, – сообщал в ней отец. – На вокзале узнал, что буду пулеметчиком. Люби и береги Наташеньку». После этого никаких вестей больше не было. Только совсем недавно, благодаря «Книге памяти», стало известно, что он числился пропавшим без вести уже с 15 августа 1941 года. Фамилия отца увековечена на памятнике в ЛЭТИ, посвященном погибшим студентам и выпускникам института.

«После войны мама долго пыталась найти отца, узнать хоть что-то о его судьбе, но все было тщетно, – рассказывает Наталия Владимировна. – В ЛЭТИ ей сказали: „Там, куда их послали из Красного Села, была такая мясорубка, что практически никто не выжил". Но поначалу мама все равно не теряла надежды. Потом перестала ждать, поняла, что бесполезно. В 1950 году вышла замуж, родился сын Володя, который и сейчас живет в доме на Ярославском.

Отца я знала только по фотографиям и маминым рассказам, но чувствовала его как живого. Мечтала, чтобы он вернулся. Помню, когда была маленькой, вглядывалась на улице в лица незнакомых людей – а вдруг среди них окажется мой отец. С этой болью я росла все детство и ничего не могла с собой поделать.

В память отчетливо врезался эпизод июня 1945 года, когда по Ананьевской улице, свернув с проспекта Энгельса, проходили воины-победители. По обеим сторонам улицы стояло много людей, приветствовавших воинов. Были там и мы с мамой – с робкой надеждой встретить отца. Шли солдаты, ехали повозки. Я была на руках у мамы и держала вазочку, которую маме специально изготовили стеклодувы на „Светлане". И когда проходила последняя повозка с солдатами, мы с мамой поняли, что отца мы не встретили, я протянула одному из солдат эту вазочку. Он взял веточку шиповника, стоявшую в ней, а ваза выпала из моих рук и с оглушительным звоном разбилась о мостовую, рассыпавшись на множество мелких осколков. И как мелкие брызги, потекли мои слезы. Разбившаяся ваза стала горьким символом разбитой надежды, знаком того, что папы нет – он не придет...»