Удельная. Очерки истории

«Прием пациентов при Бабушке уже не имел таких массовых масштабов, как при деде, но тридцать-сорок больных ежедневно с двух часов ожидали ее в приемной. Первую же половину дня она посвящала ответам на письма, которые шли к ней со всех концов страны, а также наблюдала за приготовлением тибетских лекарств. Технология их приготовления была сложной, требовала большой аккуратности в дозировке. Летом и осенью к нам приезжали буряты и привозили сырье – лекарственные травы. Одеты они были в черные костюмы, без галстуков. Во дворе разжигался большой костер, на него ставился герметически закрытый чан с печенью лося или медвежьей желчью. Сжигание продолжалось в течение суток. Все как при деде...

Когда то или иное лекарство в виде порошка было готово, на стол ставилась банка с этим порошком, и вся семья садилась за стол фасовать. На листок рисовой бумаги специальной аптекарской ложкой высыпается доза порошка, которая завертывается особым образом. У меня до сих пор не получается как надо. Наиболее популярным среди больных, да и у нас дома, было лекарство под номером 179. Оно называлось шижет. Это был порошок, состоявший из шести ингредиентов и улучшавший обмен веществ.

Шижет излечивал и диатез, и экзему, и желудочные заболевания. Бабушка, например, принимала шижет каждый день по утрам. До 1937 года, то есть до ее ареста, никто не давал Бабушке ее шестидесяти пяти. Если кто-то в семье что-то не то съест и почувствует себя плохо, первый совет: „Дайте шижет“ – и недомогание тотчас проходит. Весь большой чердак нашего дома был набит лекарственными травами, привезенными из Агинской степи Забайкалья. Эту степь называют малым Тибетом – она расположена на высоте семьсот метров над уровнем моря. Там на берегах Онона – по легенде, родины Чингисхана – и растут эти целебные травы»...

По воспоминаниям Бориса Сергеевича, Елизавета Федоровна «работала по четырнадцать часов в день. Вставала в семь утра, возвращалась домой в девять вечера, навещала меня (внука), обходила хозяйство и отдавала распоряжения на завтра. Однако нормальная жизнь Богом одаренного человека была невозможна в сталинской России... „У вас под носом живет и орудует махровая буржуйка”, – писал один из соседей-доносчиков. И каким-то образом, по-видимому, через пациентов-энкаведешников, слова эти дошли до Елизаветы Федоровны, но не остановили ее. Она была в расцвете славы. На прием к ней записывались за месяц. „Я ни в чем не нарушаю закон, чего мне бояться", – не понимала бабушка».[24]

Борис Гусев отмечал, что до 1937 года катастрофических притеснений не было. Несколько раз Елизавету Федоровну вызывали в НКВД, предлагая сдать «бадмаевское золото». Она сняла с руки золотой браслет, заявив, что все изъято еще во время революции. За конфискованный в пользу государства браслет ей выдали расписку.

Беда пришла в семью в 1937 году: арестовали Елизавету Федоровну Юзбашеву. Пресловутая «тройка» приговорила ее за «незаконное врачевание» к восьми годам лагерей с правом переписки. Когда Аида Петровна Бадмаева-Гусева потребовала у прокурора открытого суда, тот пригрозил ей, что если она будет упорствовать, то дело могут переквалифицировать в 58-ю... Навестив мать в каракалпакском лагере, Аида Петровна рассказывала: «Бабушка наша осталась собой, в лагере с разрешения начальства принимает больных. И охрана идет к ней лечиться».

Аиде Петровне Гусевой удалось добиться пересмотра дела матери, и Елизавету Федоровну, после трех лет заключения в лагере, в начале 1940 года освободили. Ей дали «минус 6», то есть право выбора места жительства, за исключением шести крупнейших городов страны, в том числе Москвы и Ленинграда. Е.Ф. Юзбашева обосновалась в Вышнем Волочке. В начале 1941 года ей разрешили так называемый «сто первый километр» от Ленинграда, и она переехала поближе, в Чудово, где ее и застала война...

«Елизавете Федоровне много пришлось пережить, прежде чем она, в 1946 году, получив полное „прощение”, была привезена мною в Ленинград, – вспоминал Борис Сергеевич Гусев. – Последние восемь лет жизни[25] провела относительно спокойно, относительно, потому что до 1953 года едва ли не каждый живущий в нашей большой, прекрасной и несчастной стране думал, ложась в постель: не придут ли они ночью»...

* * *

Любопытные страницы революционной истории Удельной, как оказалось, связаны с больницей для душевнобольных. Летом 1918 года она стала убежищем генерал-майора Владимира Николаевича Воейкова, вынужденного скрываться от власти большевиков. В царское время Воейков был особой, приближенной к императору. Ровесник Николая II (оба родились в 1868 г.), он принадлежал к известному роду потомственных военных.