Удержаться на краю

– Да наш генерал, похоже, не торопится. – Он выглянул в окно. – Вот тут меня высади, я к матери заскочу, дальше на такси. В этом как раз вся загвоздка: Михалыч, а уж тем более его Диана – люди очень отзывчивые, а тут шутка ли – целых две племянницы. И не какие-то там седьмая вода на киселе, дочки родной сестры – а мы их никогда не то что не видели, но и не знали о них! Видимо, что-то там в семье случилось, и генерал теперь все равно расскажет – придется ему, раз его племянницы тут замешаны. Но торопить незачем, а заглянуть к племяннице нужно. Я так понимаю, она одна с ребенком, а тут собака – кормить, лечить… собака, там один корм стоит состояние, да и у кота вид такой, что вряд ли он ливерной колбасой питается.

– Да, этот кот что попало не ест. У меня дома похожий.

– Я сразу о твоем подумал, как увидел. – Виктор засмеялся: – Такая же наглая рыжая зажранная морда с высокомерной миной.

Реутов свернул на боковую улицу. Ему все время казалось, будто они что-то пропустили, и он хотел побывать на месте преступления один, без экспертов и оперативников. Ему нужно было поработать в тишине, подумать.

Ну, и поискать то, что они не заметили.

* * *

В палату к Милане их не пустили.

Строгая медсестра с ходу заявила, что впускают лишь родственников и вообще там реанимация, а не проходной двор.

Но Люба сдаваться не собиралась. Она притащилась в такую даль не для того, чтобы какая-то барышня фыркнула в ее сторону, когда у нее есть дело. Тем более что Леонид обещал помочь.

– Лилька, не пыли, это моя знакомая.

Леонид тут как тут, одет в зеленую хирургическую пижаму, деловитый и веселый.

– Больная без сознания, что она ей скажет?

– Лиль, я разрешаю посещение, перестань бюрократизм разводить.

Медсестра скептически поджала губы:

– Как прознает Семеныч…

– Я быстро, и не надо, чтоб она мне что-то говорила. – Люба с сомнением смотрит на поверхность стойки, которая не кажется ей достаточно чистой – под косо падающими лучами видны следы чьих-то пальцев. – Мне надо самой кое-что ей сказать, чтобы она не беспокоилась. Я забрала ее пса и кота, они у меня, а она, может, думает, что они там брошены…

– Ладно, надевай бахилы и халат. Лень, под твою ответственность. – Медсестра посмотрела на Георгия: – А вы, мужчина, подождите здесь.

Георгий даже не удивился. Люба выглядела добропорядочно и очень стерильно, а он… ну, видимо, не слишком.

– Ты тогда подожди меня здесь. – Люба виновато посмотрела на Георгия: – Я недолго.

– Ладно.

Он послушно опустился на банкетку, стоящую у стены.

Ему не хотелось возвращаться домой. Он был готов ждать, а потом следовать за Любой куда угодно, лишь бы не возвращаться домой. Как он годами торчал в этой пыльной квартире, так сейчас ему категорически не хотелось туда, словно, переступая порог дома, он хоронил себя заживо.

А Люба была живая – деловитая, хозяйственная, очень общительная и уверенная в правильности всех своих действий. Она казалась маленьким бронетранспортером, который не видит препятствий: что не может переехать, проутюжив, то объедет по любой пересеченной местности, но цели достигнет.

Сам он так не умел никогда.

Кто-то тронул его за плечо, и Георгий обернулся. Рядом с ним обреталась невысокая тощая дамочка лет тридцати. Он всегда с опаской относился к таким – с рыжеватыми волосами, остреньким носиком и любопытно блестящими прищуренными глазами, разрисованными самым затейливым образом.

– Эй, я тебя видела. – Дамочка хихикнула: – Ты Милкиного пса помогал выносить.

– Э-э-э… да…

Георгий не умеет вот так непринужденно вести беседы с незнакомыми людьми и уж тем более с первых слов залихватски переходить на «ты».

– Я Ирина, соседка с первого этажа. Сколько же я с Надькой воевала, уму непостижимо! Ведь почитай что каждый день концерты были: наведет полон дом местной алкашни, и те рады стараться, вся лестница в дерьме и блевотине, а у меня ребенок, и такая антисанитария! А шум, драки постоянные, стекла выбитые! Ужас… ну, а тут на тебе, взяла да померла! А мне вроде как и совестно. Ты сестрицы ее знакомый? Вот не знала, что у Надьки сестра имеется, да еще такая порядочная девушка.

– Я…

– Да ладно, по ней же видно, что совсем другого поля ягода, глазам не верю! – Ирина покачала головой. – Так ты к Милке пришел? Как она?

– Я… нет, по другому делу.

– Надо же, – Ирина развела руками. – А я уж было решила, что ты Милку проведать пришел. Вот ужас-то, кому могло понадобиться ее убивать, ведь безобидная девка, даже собака у ней воспитанная, ротвейлер этот. Хоть и говорят, что они злобные, а Бруно нет, милейший пес, спокойный такой, доброжелательный и на лестнице ни разу не нагадил, в отличие от людей. Так ты про Милку не знаешь ничего?

– Ничего.

– Ну, тогда ладно. – Ирина повернулась к медсестре. – Что ж, тогда тут спрошу. Решила зайти проведать – по-соседски, вот апельсинов ей принесла. Родни-то у ней нет никакой. А куда же теперь кота и собаку, в приют?

– Люба забрала. – Георгий рад, что хоть что-то может сказать. – Какой там приют!

– Вот и верно, они вместе быть должны, умные звери до ужаса.