Удержи меня

Потом все дружно пили чай, припасенный в термосе, ели бутерброды и хохотали, вспоминая, кто и как упал, кто как далеко укатился на снегокате, как Даниил с размаху улетел в сугроб, и потом я вытряхивала снег из капюшона и из-за пазухи его куртки. Словом, день прошел отлично, на нас постоянно оглядывались лыжники и просто гуляющие люди – наша семья выглядела вполне счастливой и довольной. И когда настало время развозить старших детей, мне вдруг стало жаль делать это. Я понимала, что Максим едет к матери, а Юлька к отцу, но все равно было ощущение, что я отдаю их кому-то, отрываю от себя. Было странно ощущать это и в отношении Данькиного сына тоже.

«Раздав», как выразился Даниил, детей, мы вернулись домой и, выкупав и уложив спать Маруську, сели в зале за маленький столик, придвинутый к креслам, и включили телевизор. Шел концерт, я почему-то с интересом следила за меняющимися певцами, а Даниил, не отрываясь, смотрел на меня. Потом он опустился на колени перед моим креслом, опустил голову мне на сложенные руки и пробормотал:

– Смирнова, ты у меня потрясающая…

Артем.

Юлька позвонила мне часов в пять, сказала, что ее привезет отчим, и я принялся готовиться к приезду дочери. Ради такого случая я с утра смотался в ближайший супермаркет и купил там любимые лакомства дочери, сок, овсянку, которую она ест на завтрак, не признавая ничего другого. И большую упаковку мороженого с орехами – все-таки праздник.

Я курил на кухне, чуть приоткрыв окно, когда увидел въезжающий во двор серебристый «мицубиси паджеро» Марьиного мужа. Удивление мое возросло многократно, когда из машины вместе с Юлькой вылезла и Марья с ребенком на руках. Поправив одной рукой шапку и одернув куртку на Юльке, она поцеловала девочку в щеку. Юлька встала на цыпочки и отогнула уголок, скрывавший лицо ребенка, заглянула и что-то сказала, от чего Марья засмеялась – мне было хорошо видно, как она чуть откинула назад голову, это была ее привычка. О, а вот и Марьин супружник, вышел и что-то говорит Юльке, а та внимательно слушает и кивает. Просто заботливый папаша, черт его дери! Но вот Юлька побежала к подъезду, и я тоже пошел к двери, чтобы открыть. Дочь впорхнула в квартиру порозовевшая, холодная, бросила на пол мокрые рукавицы и повисла у меня на шее, чего не делала уже очень давно:

– Папа, привет! С праздником!

– Привет, красотуля! – я чмокнул ее в холодную щеку и поставил на ноги. – Как погуляли?

– Отлично, – сообщила дочь, разуваясь – Пап, надо унты на батарею поставить, а то не высохнут. Да и комбинезон тоже – он насквозь мокрый, мы так накатались!

– Мама тоже, смотрю, ездила? – я взял белые лохматые унты и понес их в ванную на полотенцесушитель.

– Да, и Маруську брали. Пап, я есть хочу – набегалась, – призналась Юлька, доставая из сумки халат.

Я засуетился, чего раньше за мной не водилось – ребенок голодный, нужно срочно кормить. Пока Юлька была в ванной, я накрыл на стол, налил чай и сел на табуретку у окна. Дочь явилась с полотенцем на голове – успела вымыть голову:

– Фу-у! Запарилась… – она плюхнулась на табуретку и оперлась спиной о стену. – Пап, куда столько всего? – Юлька оглядела стол и покачала головой.

– Ну, ты же побудешь у меня немного?

– Могу на пару дней зависнуть, – сообщила она, беря бутерброд с колбасой. – Пусть мама отдохнет немного, а то и так еле живая. Хорошо еще, что Маруська спит по ночам, а если просыпается, то дядя Даниил с ней в зал уходит, чтобы маму не будить.

– Как у мамы здоровье? – неизвестно, зачем, поинтересовался я, и Юлькины глаза радостно вспыхнули:

– Ты знаешь, она даже поправилась немножко. И дядя Даниил сказал, что как только Маруська подрастет немного, мама ляжет на операцию.

Упоминание о «дяде Данииле» меня не порадовало. Этот черт потихоньку прибирал к рукам мою дочь.

– Ты его так и зовешь?

– А как? – удивилась Юлька, отпивая глоток чая.

– Ну… не знаю, может, по имени-отчеству?

– Длинно. И он сам предложил, чтобы я его так называла. Знаешь, папа, я думала, что он другой, – призналась вдруг дочь. – А он очень заботится о маме, все-все дома делает сам, даже когда с суток приходит.

Просто добрый фей! Можно подумать, я не заботился о ее матери, когда мы только-только поженились! Да и потом – что было нужно еще? Я не пил, не таскался по бабам, не торчал в гараже по пятницам, как многие мужики. Да, играл в футбол, даже когда оставил команду мастеров, но ведь это в любом случае лучше, чем все остальное. Но тогда почему она ушла от меня, почему выбрала его? Я стал уделять ей меньше внимания, но ведь она тоже зациклилась на своей болезни, перестала говорить со мной о чем-то, кроме дочери и дома. Видимо, этот самый «добрый фей» возник именно в тот момент, когда все у нас с Марьей покатилось под откос, напомнил ей о том, что было у них раньше. Это мне потом теща рассказала о их страстном романе еще в институте.

– …пап, ты о чем-то думаешь? – вплыл в мое сознание голос дочери. – О маме, да? – порой Юлькина наивность ставила меня в тупик – можно подумать, ее мать единственная тема для моих раздумий!

Оксана.