Удержи меня (в своей руке) (ЛП)

— Всё нормально, просто скажи мне.

— Я не собираюсь в этом участвовать. Хочешь вести себя как идиот, ладно, но меня в это не впутывай.

Рей кривится. Она поверить не может в происходящее.

Да скажи ты. Просто скажи.

— Мам, — умоляюще произносит Бен. — Ты серьёзно даже сказать этого не можешь?

Не может. Это ясно, как день, и Рей ощущает всю чудовищность того, что это значит, и как это должно ранить Бена… Но, кажется, он не удивлён.

Однако, он плачет.

— Будь мужиком! — рявкает на него Лея. — Ты действительно будешь реветь прямо сейчас?

Она колеблется, и Рей видит муку в её взгляде, а ещё абсолютное нежелание уступать, даже если это уничтожает её собственного сына.

— Ничего, кроме грёбаного разочарования с того дня, как ты родился, я даже сожалею о том…

Она не успевает закончить.

Она не успевает закончить, потому что Рей даёт ей пощёчину.

Рей даже не помнит, как сделала это. В одно мгновение Лея говорит, а в следующее Рей слышит лишь стук крови в ушах, потому что Лея резко замолкает.

Рей ожидает, что та ударит в ответ, даже представляет, как за считанные секунды это превращается в полномасштабную битву, но Лея выглядит так, словно внезапно вернулась к реальности.

Смахивая слёзы, она качает головой.

— Мне ж-жаль, — шепчет она, отчаянно глядя между ними всеми.

А потом она разворачивается и выходит из комнаты.

Слыша, как Бен рядом с ней шмыгает носом, Рей чувствует смертельное спокойствие. Она поворачивается к Хану, который смотрит на них широко распахнутыми глазами.

— Мы уезжаем на лето, — говорит она ему. — К бабушке. И ни в какой лагерь Бен не отправится.

— Ладно, — говорит Хан, кивая. — Да хорошо.

Несколько сообщений их бабушке, и у Бена и Рей есть билеты на самолёт.

Они уезжают на рассвете, заказав «Убер» вместо того, чтобы попросить родителей их отвезти.

Уезжая, они ни разу не оглядываются.

~

Солнце уже взошло, но из-за дождя кажется, что на дворе до сих пор ночь, или ранний вечер, или предрассветные часы.

Они с Беном сидят у окна перед выходом на посадку в аэропорту Сан-Франциско.

Со вчерашнего вечера Бен ничегошеньки ей не сказал. Просто кивал, пока она помогала ему собраться.

Кажется, он в полнейшем ступоре.

— Бен, — мягко говорит Рей. До посадки ещё целый час, а они и так сидят там почти столько же. — Ты в порядке?

— Не знаю, — хрипло отвечает Бен. Ему приходится откашляться и попробовать снова. — Я правда не знаю, Рей, я… — он качает головой и снова плачет. — Я хочу, чтобы ты меня выслушала, ладно?

— Конечно, — говорит Рей, придвинувшись к нему ближе. Она берёт его руки в свои… Он дрожит.

— В глубине души я давно знал, что она… Что она никогда по-настоящему… — он сглатывает. — Что на самом деле она меня не любила. Не должным образом.

Рей сжимает его руки.

— Бен, она просто…

— Пожалуйста, просто выслушай, я должен тебе это сказать.

Закрыв рот, Рей кивает.

— Мне всегда казалось, что это моя вина, знаешь? Как будто я совершил какую-то ошибку. Всю свою жизнь я пытался исправить эти ошибки, не зная, в чём именно эти ошибки заключались. Но цель была ясна — исправить. Исправить себя. Заставить её себя полюбить.

Теперь и Рей плачет.

— Но, очевидно, это не сработало. Вероятно, не сработало бы, даже если бы я не облажался, как тогда с машиной или чем-то ещё.

Рей хочет встряхнуть его и сказать, что с подростками постоянно что-то случается, и это не делает их плохими людьми. Это не делает его плохим человеком.

Но она его не перебивает.

— Всё это время мне казалось, что я должен выбирать между тем, чтобы быть собой, самим собой, тем, кто я есть, и тем человеком, которого она могла бы любить. На себя я забил, да и плевать вообще, но Рей, ты…

Он касается её лица. Она не совсем понимает, к чему он клонит. Внутри она вся трепещет.

— Я понимал, что если она узнает обо мне, о моих чувствах к тебе… Это конец. Любовь моей матери ко мне всегда висела на волоске, и я не хотел разрушать всё собственноручно, не хотел делать того, от чего, как я знал, вернуться не выйдет. Мне казалось, что если я буду вести себя хорошо, если смогу держаться от тебя подальше, то докажу, что стою её любви. Что я достаточно хорош.

— Бен, — рыдает Рей. — Бен, я бы никогда не заставила тебя… Я бы никогда не заставила тебя выбирать. Мне так жаль…

— Нет, мне жаль, — улыбаясь, говорит он. — Потому что всё это не имело никакого значения, и я отказался от единственного в мире, чего действительно желал, и ради чего? Если бы она хотела любить меня… Она бы любила.

И с этим не поспоришь, даже если ей и хочется сделать это, хочется настоять на том, что Лея любит Бена, но после последних двадцати четырёх часов она не может… Не может сделать ничего, кроме…

— Я люблю тебя, — говорит она ему. — Я так сильно люблю тебя, Бен, и что бы ты не сделал — этого не изменить. Даже если ты никогда не прикоснёшься ко мне, даже если мы окажемся на разных концах Земли… Я буду любить тебя всегд…

Бен бросается вперёд и целует её.