Удержи меня (в своей руке) (ЛП)

— Детки, вы же помните, где ваши комнаты, отнесите свои вещи наверх, а потом спускайтесь обедать.

Рей и Бен конечно же помнят, где находятся их комнаты. Кровати такие же крошечные, односпальные, и Рей веселит идея попытаться уместиться в одной из них с Беном. Ей буквально пришлось бы лежать на нём.

С другой стороны, она решает, что это было бы не так уж и плохо. Скорее, в этом и состоит весь смысл.

Она находит Бена и бабушку внизу.

— О, боже, чем это так потрясающе пахнет?

— Курицей с вафлями, — с полным ртом отвечает Бен.

— Жуй, — говорит она ему.

Бабуля передаёт ей тарелку с едой, и, едва попробовав, Рей на самом деле не сдерживает стона. Это невероятно вкусно.

Бабушка позволяет им опустошить тарелки, а потом со спокойной улыбкой говорит: — Ну, рассказывайте, что произошло.

После всего, что случилось между ней и Беном в аэропорту, Рей почти забыла причину, по которой они в последнюю минуту отправились сюда.

Она смотрит на Бена, а он смотрит на неё в ответ.

— Расскажи ей, — говорит Рей.

Что он и делает.

Он рассказывает бабушке о том, что случилось прошлым вечером, о том, как Лея пыталась отослать его на лето, о том, как она всегда была готова избавиться от него. Они говорят о разбитой машине, о лагере для трудных подростков, и Рей рассказывает ей, как Лея постоянно его затыкает.

Они рассказывают, что Рей ударила Лею. И объясняют, почему она это сделала.

Бабушка Пэдди слушает очень внимательно.

— Спасибо, Бен, что рассказал мне обо всём.

Бен не плачет, но кажется, что он уже почти на грани. Рей берёт его за руку, она в силах себя остановить. Он сжимает её руку в ответ.

— Она нездорова, — говорит Рей. — Ей нужна помощь, ба.

Бабушка вздыхает.

— Тебя с травкой поймали? — спрашивает она Бена. Он кивает. — Ты всё ещё куришь?

Он отвечает не сразу, чешет затылок и шумно выдыхает.

— Да, бывает. Если попадётся.

— Уж здесь попадётся, дружок, это же Вашингтон, нынче нам разрешают затариваться в аптеках. Впрочем, в этом нет нужды, добра этого у меня заднем дворе полно. Накуриться хотите?

Рей и Бен таращатся на свою бабушку.

— Это что, уловка какая-то? — спрашивает Рей.

— Никаких уловок. Пришло время рассказать вам кое-что о вашем дедушке, и я не смогу сделать это на трезвую голову, так что если хотите присоединиться, вперёд. Но заставлять не буду, и не стану называть вас занудами, ничего такого. Можете и лимонадом обойтись, если пожелаете.

— Мы точно не прочь накуриться с тобой, ба, — говорит Бен, и теперь он улыбается. Во взгляде ни намёка на слёзы.

— Вот и славно.

~

Оказалось, что бабуля та ещё любительница пыхнуть. Она прямо мастерски забивает косяк.

Бен и Рей не увлекаются, потому что понимают, если бабуле нужно расслабиться, чтобы рассказать эту историю, им самим нельзя терять головы, чтобы понять всё как следует.

— Никто никогда не любил кого-то так же сильно, как я любила вашего дедушку, — начинает она.

Рей думает о том, как сильно она сама любит Бена, и гадает, права ли бабушка.

— Мы познакомились, когда были юными, совсем юными, — улыбается она. — Он был самым умным и активным парнем из всех, кого я когда-либо знала. Ты мне его очень напоминаешь, Бен. Он был невероятно искренним, и когда он смотрел на тебя, это чувствовалось в его взгляде.

Бабуля снова затягивается и выдыхает облачко вонючего дыма.

— Любовь способна на многое, дети, но не всегда она — самое главное. Мы хотим, чтобы так было, я хотела, чтобы так было, и поэтому оставалась с человеком, который, как я знала, был токсичным. Он манипулировал, а когда не добивался своего, становился жестоким, но… И что с того? Я уступала ему, когда он в этом нуждался, я была готова стерпеть всё, что угодно, лишь бы он успокоился и смягчился. Глубоко внутри он был добрым и нежным, просто чувствовал он всё слишком остро. Он любил яростно, и яростно ранил, не было у него золотой середины.

Рей думает, что знает, чем всё это закончится.

— Я никогда не перестану любить вашего дедушку, но мне следовало уйти от него гораздо раньше. Я думала, что он был жесток лишь со мной, злился лишь на меня, дети ведь были такими крошками. Я не знала, что он обижал и их тоже.

Бабушка кладёт окурок в старинную стеклянную пепельницу и морщинистыми пальцами тушит его, пачкаясь в пепле.

— Как только я узнала об этом, я ушла. Забрала детей, им тогда было около десяти. Просто сбежала посреди ночи. Без предупреждения. Я боялась его, боялась того, что он сделает, если потеряет меня. И правильно делала. — Она смотрит на Бена и Рей, и в её тёмных глазах поблескивают слёзы. — Он поджёг наш дом и сам в нём сгорел.

— Твою ж мать, — говорит Рей.

— Ба, мне так жаль, — говорит Бен.

— Это испортило жизнь обоим моим детям, причём по-разному. Люк стал пацифистом, длинноволосым хиппи, довольствовавшимся бисероплетением и изготовлением керамики в Седоне. Он был уверен, что в нём присутствует та же самая тьма, и поэтому погрузился в музыку Джимми Баффета и медитацию. А что касается Леи, ну… Лея…

Они всё понимают без слов. Ей вдруг становится странно, что даже отца она стала понимать лучше, а тётю — нет.

Потому что другой матери у тебя нет.