Удержи меня. Здесь

– Вау! – У нее округляются глаза. – Не надо было так суетиться.

– Ты говоришь так только потому, что еще не знаешь, что тебя ожидает, – в предвкушении заявляю я. – В качестве закусок у нас фруктовое concassée с chaudeau.

– Что-что? – переспрашивает Зельда.

– Модный фруктовый салат с кремом из винной пены, – ухмыляюсь я.

– Мне нравится. Десерт на закуску, – говорит она, а я мысленно поздравляю себя с этой идеей.

19 Зельда

Малик стоит спиной ко мне у стола. Я любуюсь его внушительной фигурой. Широкой мускулистой спиной. Мне хочется к нему прикоснуться, но что-то подсказывает, что до закусок это будет не очень уместно. Когда он оборачивается и замечает мой взгляд, я чувствую себя пойманной на месте преступления. Откашливаюсь и улыбаюсь, опустив взгляд в тарелку, которую он передо мной ставит. Фруктовый салат выглядит ярко. Кажется, в нем апельсины, киви, яблоки, бананы и виноград. Рядом белая аппетитная горка из винной пены. Малик открывает бутылку белого вина. Вытаскивая пробку, напрягает руку, и мышцы отчетливо выступают под рубашкой. Я ловлю себя на том, что пялюсь.

– Выглядит потрясающе, – говорю, опустив взгляд на тарелку с десертом-закуской.

– Фруктовый салат? Или ты имеешь в виду что-то другое? – дерзко спрашивает Малик, и я пытаюсь пнуть его под столом. Но он ловко ловит мою ногу между своими икрами.

– Без шансов, – заявляет он. – Когда у тебя столько сестер и братьев, ты заранее знаешь, что произойдет под столом.

Малик наливает нам вина, и мы чокаемся.

– За то, что ты умеешь готовить, – поднимаю тост я.

– За то, что ты любишь поесть, – добавляет он.

Мы смотрим друг другу в глаза, и я чувствую, как меня переполняют эмоции.

Пробую его модный фруктовый салат.

– Мммммммм, – вырывается у меня, и я прикрываю глаза, чтобы насладиться множеством вкусовых оттенков.

Малик продолжает рассказ. Я поражена, насколько серьезно он, судя по всему, ко мне относится. Никто из знакомых мне людей не стал бы делиться так своей жизнью, как бы я ни умоляла. Он же описывает те немногочисленные возможности, что были у них в детстве.

– Но мы все равно видели во всем пространство для игр и приключений, – говорит Малик.

Он рассказывает о школе. Об учителях, которые его вдохновляли, об одноклассниках, которые превратились в друзей или врагов.

– Думаю, единственное отличие от любой другой школы за пределами Пурли заключалось в том, что уже в пятилетнем возрасте тебя каждое утро обыскивают на наличие оружия.

– Серьезно? – ошарашенно спрашиваю я. – И находили?

– Иногда. Время от времени складные ножи. Изредка огнестрельное оружие.

Вид у меня, похоже, шокированный, потому что Малик смеется.

– Полагаю, на частных уроках такого не случалось?

Невероятно, насколько по-разному мы росли. И тем не менее сидим сейчас здесь, и нам так хорошо вместе, что, когда я ощущаю на себе взгляд Малика, чувство счастья грозит затопить меня.

– Второе блюдо сегодня – крем-брюле с малиновым fumet и персиками brunoise, – с широкой улыбкой объявляет он, когда мы доедаем закуску.

– Второе блюдо тоже десерт? – спрашиваю я, блаженно глядя на него. – Ты сделал меню из десертов?

– Не надейся, – продолжая улыбаться, отвечает он и ставит передо мной следующую тарелку.

Разумеется, это было бы слишком прекрасно. Второе блюдо выглядит так же великолепно. Рядом с крем-брюле, наполовину залитым темно-красной жидкостью, лежит маленькая горка нарезанных мелким кубиком персиков.

– Рассказывай дальше, – прошу я, ложкой разламывая корочку на крем-брюле.

Малик продолжает, а я ловлю каждое его слово. Меня завораживает не только история о том, как он вошел в переходный возраст, но и то, что членов его семьи становится все больше. Меня пленяет его теплый низкий голос, от которого по спине разбегаются мурашки. Я будто вибрирую изнутри, пока он говорит.

– Ты ревновал из-за того, что рождались сестры и брат? Мои братья ненавидели меня, так как внимание няни внезапно пришлось делить на четверых.

– Нет, ничуть. Мне это нравилось. Казалось, что семья становится более полной. Пока со мной не начались трудности, – произносит он и замолкает. Затем опускает взгляд на пустую тарелку. И после короткой паузы говорит: – Первое основное блюдо сегодня вечером – панакота с клубникой en julienne и муссом из выпаренного апельсинового сока. – Он встает и достает из холодильника две тарелки.

На моем лице появляется улыбка.

– Да ты сумасшедший, – выпаливаю я и почти пищу от восторга, когда он ставит передо мной панакоту.

– Боюсь, виновата в этом по большей части ты, – откликается Малик, и у меня вновь появляется то ощущение, которое заставляет желать быть ближе к нему, так близко, как никто и никогда прежде не был.

У панакоты очень нежная кремовая текстура, она тает на языке. Вместе с тонкими полосочками клубники, сложенными рядом горкой, это услада для глаз и вкусовых рецепторов. А апельсиновый мусс создает приятный контраст.

– Расскажешь про свою семью? – просит Малик.

Я вздыхаю.

– Мне и рассказать-то почти нечего, – говорю, пытаясь сменить тему.