Удивительная история секса. Взгляд сквозь века на одну из самых табуированных тем человечества

Зигмунд Фрейд в 1923 году перенес вазэктомию у доктора Виктора Блума — так он пытался излечиться от рака. Ирландский поэт, нобелевский лауреат Уильям Батлер Йейтс (1865–1939) обратился к лондонскому врачу Норману Хейру для билатеральной вазэктомии. Он считал, что это подстегнет его либидо и вернет вдохновение. Вскоре после процедуры он писал другу, что чувствует себя «восхитительно сильным, с чувством будущего». Однако Этель Маннин, у которой были краткие отношения с Йейтсом после операции, позже утверждала, что операция Штейнаха закончилась «неудачей». Увы…

Неудача или нет, но в первой половине ХХ века железы стали серьезным бизнесом. В газетах писали о доставке макак-резусов в Австралию, чтобы «удовлетворить спрос на операции по омоложению». В 1924 году директор Американской эндокринной лаборатории доктор Уильям Бейли, выступая перед Американским химическим обществом, описал семь доступных способов хирургического омоложения:

1. Пересадка железы с одной позиции на другую;

2. Подсадка частей желез животных людям (метод Вороноффа);

3. Перерезание и перевязывание семявыводящих протоков, вазолигатура (операция Штейнаха);

4. Рентгеновское облучение;

5. Использование излучения радия, то есть гамма-лучи;

6. «Накачивание» желез йодом или спиртом;

7. Диатермия — нагревание с помощью токов высоких частот.

Недостатка в хирургах, готовых подвергать мужские «колокольцы» (1680) любым мошенническим процедурам, не было. Но Священным Граалем, самой дорогой операцией, оставалась пересадка. Мужчины, которые чувствовали, что их молодость на глазах ускользает, просто мечтали заполучить пару бодрых, молодых желез — легально или любым незаконным образом. В 1922 году стало очевидно, что желание это не знает границ и пределов разумного.

Жарким летним днем 1922 года в Чикаго, на углу Ранч-авеню и Адам-стрит, обнаружили молодого мужчину, лежащего без сознания. Привести его в чувство не удалось, и встревоженные местные жители доставили его в больницу. Там выяснилось, что это Генри Джонсон, электрик. Он жил со своей сестрой, Берил Хейбер. Один из больничных хирургов обследовал Джонсона и обнаружил, что оба его яичка извлечены из мошонки, рана обработана антисептиком и «профессионально» зашита. Придя в себя, Джонсон рассказал, что накануне вечером выпивал с приятелем на Мэдисон-стрит. Последнее, что он помнил — как ехал в трамвае домой. А после пустота. Хирурги, лечившие Джонсона, полагали, что его накачали наркотиками, прежде чем подвергнуть операции. Они заявили, что для удаления яичек без повреждения артерии требуются серьезные медицинские знания. Джонсон постеснялся заявить об этом в полицию. Он вернулся домой и продолжал работать.

Четыре месяца спустя в пустом доме пришел в себя 34-летний польский рабочий Йозеф Возняк. Он не мог объяснить, как там оказался. Накануне он выпивал со своим приятелем Кучинским на Милуоки-авеню, потом взял такси, чтобы ехать домой, и больше ничего не помнил. Голова у него болела, он не понимал, где находится, а во рту ощущал неприятный химический привкус. Возняк вернулся домой, на 17-ю улицу в северной части Чикаго. Весь день его терзала острая боль в паху, и в конце концов он все же обратился в больницу, где его принял доктор Самполински. Он обнаружил, что яички Возняка были удалены. Химический вкус, который ощущал Возняк, был вкусом хлороформа.

Сообщения о похищении яичек появлялись даже в английских газетах. Dundee Evening Telegraph, 16 октября 1922

Шокированный доктор вызвал полицию. Как только история попала в газеты, Возняка во всем мире стали называть жертвой «похищения желез». Приятель Возняка, Кучинский, пропал. Полиция считала, что его постигла та же судьба, что и Возняка, но он постеснялся заявить о преступлении и попросту скрылся. Прочитав о деле Возняка в газетах, Генри Джонсон решился заявить и о своей судьбе. Стало ясно, что эти дела не просто связаны, но и ведут к одному и тому же преступнику-хирургу.