Удивительная история секса. Взгляд сквозь века на одну из самых табуированных тем человечества

Для средневековой Церкви все было естественно: нет секса, нет детей — нет смысла в браке. Однако некоторые нюансы все же существовали, поскольку об импотенции мужа могла объявить только жена. Церковь не доверяла женщинам, стремилась к тому, чтобы стадо ее «плодилось и размножалось», и потому аннулировать браки не спешила. Чтобы развестись, требовалось выполнить несколько условий. Супруги должны были состоять в браке не менее трех лет — только после этого их дело могло быть рассмотрено. Если муж не признавал обвинений, жена должна была предоставить свидетелей своей правоты. Если муж признавался в импотенции, соседи должны были подтвердить его честность и сообщить, не видели ли они чего-то, что противоречит заявлению. И, главное, Церковь требовала «доказательств» импотенции.

Но как «доказать», что у твоего мужа в штанах вовсе не магический «Джонсон» (1863)? Сегодня врач может выполнить ночной тест пенильной невозбуждаемости, тест с интракавернозным введением или провести ультразвуковую допплерографию. Но в XII веке для этого требовалось нечто совсем иное: группа «мудрых матрон», священник и «конгресс». Конгресс был необходим практически во всех случаях аннуляций брака по причине импотенции. Как все это происходило? Группа женщин подвергала обвиняемого мужчину публичному осмотру и изо всех сил старалась возбудить его. Томас Чобэмский (1160–1230) в Summa Confessorum рекомендовал следующий метод:

«После еды и питья мужчину и женщину следует уложить в одну постель, а мудрые женщины будут собираться вокруг постели много ночей. И если член мужчины всегда окажется бесполезным, словно мертвый, супругов можно разделить».

Результаты таких тестов описаны в средневековых судебных документах, и это нелегкое чтение. Возьмем, к примеру, дело Джона Сандерсона из Йорка 1370 года. Жена Джона, Тедия, обратилась в церковный суд, который постановил, чтобы три женщины проинспектировали «игрушку» (1890) бедолаги Джона. Конгресс собрался, и матроны доложили суду следующее:

«Член упомянутого Джона похож на пустую кишку или тряпочку и не имеет на себе никакой плоти, ни вен в коже, а середина его совершенно черная. Упомянутая свидетельница гладила его руками и погружала в сперму и снова гладила, но он не увеличивался и не поднимался. Когда судья спросил, есть ли у Джона мошонка с яичками, она ответила, что мошонка у него есть, но яички в ней не висят, а соединены с кожей, как это бывает у маленьких детей».

В 1368 году Кэтрин Пейнел потребовала, чтобы конгресс обследовал ее мужа Николаса. Неудивительно, что Николас отказался подчиниться этому требованию. Но это не остановило Кэтрин, и она стала призывать разных свидетелей, чтобы доказаться, что член Николаса никогда не поднимался. Томас Ваус сообщил суду, что Кэтрин:

«…часто пыталась найти место на половых органах упомянутого Николаса руками, когда она лежала в постели с указанным Николасом, и он спал, и что она не могла ни гладить, ни найти чего-то там, и что место, где должны быть половые органы Николаса, было гладким, как ладонь мужчины».

В 1292 году двенадцать женщин «хорошей репутации» свидетельствовали, что «мужской член» Уолтера де Фонте был совершенно «бесполезен». В 1433 году, когда рассматривалось дело Джона из Йорка, дело пошло не так, когда одна матрона: