Удивительное похищение

На крыльце Куцый остановился и стал прислушиваться к шуму города, особенно сильно на него действовали сигналы автомашин и лай собак. Он моментально повёртывался в ту сторону, откуда шли эти звуки, нервно пошевеливая коротким, словно обрубок, хвостом. Наконец, рысёнок убедился, что все эти новые для него звуки не приносят вреда. Взглянув на меня, он сбежал с крыльца и спокойно стал обходить двор, обнюхивая всё, что попадалось ему на пути.

Нагулявшись по двору, я сел на лавку, а Куцый разлегся у моих ног, щурясь от яркого весеннего солнца. Но вот со ступенек крыльца сбежал наш котёнок. Рысёнок вскочил, ощетинился. Я окликнул его, дернув за поводок, и он успокоился. Котёнок доверчиво и ласково прижался к мохнатой лапе Куцего. Мирное поведение маленького серого комочка успокоило зверя. Сначала он обнюхал котёнка, а потом стал с ним забавляться. Котёнок, забравшись на рысёнка, играл его ушами, которые были с пушистыми кисточками. С этого дня они стали неразлучными друзьями. Когда я ставил им пищу, Куцый немного сердился, ходил вокруг миски и облизывался. Но друга, с аппетитом лакающего из миски, никогда не трогал, ждал своей очереди,.

К взрослым кошкам рысёнок относился враждебно. Не любил и собак. Людей же он боялся. Если кто-нибудь к нему приближался и надоедал ему, он скалил зубы и шипел.

Пошли мы с ним на прогулку в лес. Солнце ещё не взошло. На поляне, где мы остановились, Куцый вёл себя спокойно. Он съел целый котелок корма, весело бегал на длинном поводке, разрывал норы кротов. Возвращались мы домой вечером по тем улицам, где было меньше движения. Всю дорогу я тихо его уговаривал, придавая голосу побольше спокойствия. Это нравилось ему. Изредка Куцый подымал голову и смотрел на меня очень доверчиво.

С той поры много раз мы гуляли с рысёнком по окрестностям нашего города, и с каждым днём крепла наша привязанность друг к другу.

Вот сейчас Куцый лежит у моих ног и играет с котёнком. А с деревьев сада изредка слетает жёлтый лист, медленно ложась на землю, устилая её золотым ковром.

Читаю письмо от Пети. Мальчик часто мне пишет. Я знаю, где и кем он работал лето, знаю о хорошем урожае на пришкольном участке и о том, что ребята наконец-то поймали хитрую ласку. В каждом письме Петя обязательно спрашивал о Куцем. Снимки, рассказы о рысёнке никак не мог ли удовлетворить любознательность мальчика, ему хотелось до мельчайших подробностей знать о жизни нашего друга - Куцего.

Перевёртываю последнюю страничку письма:

«…Скоро выпадет снег. Приезжайте. Сходим по пороше в лес. Наш дед Никита уехал к сыну, а один-то я в следах звериных запутаюсь, и некого будет спросить, чьи они. Приезжайте, жду. Почешите за ухом Куцего. Вы писали, что он это сильно любит. Почешите это ему от меня.

Прощайте до пороши.

Пётр Сергучёв.»

- Приеду, Петя! Обязательно приеду! - вслух говорю я. Наклоняюсь к Куцему и чешу ему за ухом. Рысёнок вытягивает шею, склоняет набок голову, и я знаю, что ему это очень нравится.

ЕН И ЕНЬКА

В лесу было душно. Воздух, пересыщенный влагой и запахом прелых листьев, предвещал грозу. В строевом лесу, где не видно неба, пережидать грозу я не люблю. Выйдя из леса на опушку, я успокоился. Солнце в зеленоватом венце шло за полдень, разбрасывая по небосклону золотистые лучи, обещая устойчивую хорошую погоду. Но, как будто издеваясь над этим предсказанием, из-за леса, который я только что покинул, тихо надвигалась косматая серо-синяя туча.

Облюбовав на обочине поля одинокую кудрявую берёзку, притулившуюся своим белым стволом к прошлогодней скирде соломы, я направился к ней. Не успел я пройти и двух десятков шагов, как редкие, крупные капли дождя, поблескивая на солнце хрусталём, упали на землю. Лес слабо зашумел, занавешенный серебристо-голубой пеленой дождя.

Прислонившись к стволу берёзы, я вынул портсигар. Но чей-то шорох заставил меня повернуться к скирде. Почти у самой земли, фыркая и раздвигая солому, высунулась морда собаки, её карие глаза с любопытством взглянули на меня. Радостно взвизгнув, пес бросился к моим ногам, и тут же я услышал сердитый окрик:

- Куда!.. Назад…

Собака всё же подбежала ко мне.

А голос из скирды настойчиво требовал:

- Шумовой!.. Назад…

Я стал ласкать собаку. С Шумовым у нас старая дружба. Пёс он хотя и беспородный, но за пернатой дичью с ним охотиться хорошо.

Туча прошла, лишь задев краем нашу обочину. Снова солнце завладело всем небом. И как-то весе-ло в густой кроне берёзы, падая с листка на листок, перешёптывались дождевые капли.

Под скирдой разговаривали двое мальчишек» Один голос мне был незнаком, а зато обладателя другого, немного картавящего, я знал.

- И куда он мог деваться? - спросил первый. - Намокнет.

- Видимо, что-то почуял, - равнодушно ответил Серёжа, сын знакомого мне колхозного бригадира.- Да ты не беспокойся, вернётся…

- Мне что! Залезет вот сырым, тебя же первого забрызгает, ты с краю лежишь. - Незнакомый мальчик помолчал, а потом спросил: - Ну, как там?

- Не слышно…

- Значит, мелкий поливает, вот тебе и не слышно. Позови Шумового, он тебя послушает.