Удивительные истории о 90-х

Чиркнув спичкой, Олег зажег маленькую конфорку. Кухня, несмотря на небольшой размер, всегда казалась ему очень уютной – обои в веселый горошек, стол у окошка с видом на сквер, заросший березами, портрет музыкантов Deep Purple, вырезанный из журнала. Теперь же хмурая Ника нависала над Олегом темной тучей, заполняя своим недовольством все пространство.

В потертой турке начали появляться и лопаться пузыри. Олег выключил газ, достал ситечко и аккуратно перелил через него кофе в новую чашечку.

– Угощайся, Ник, – улыбнулся Олег и протянул Нике расписную чашку на блюдце. – Мой подарок на годовщину знакомства. Ломоносовский фарфор.

– Ой, спасибо, – улыбнулась Ника, рассматривая затейливый рисунок на фарфоре, но через мгновение вновь нахмурилась.

– Олежка, нам пора серьезно поговорить, – вздохнула Ника, усевшись на табуретку. Чашку она поставила на стол, который тут же качнулся. – Кстати, ты чего все в майке? Здесь от окна так дует, опять простынешь.

– Да ладно! – махнул рукой Олег и быстро наклонился, чтобы поправить картонку под ножкой стола.

– Тебе-то ладно, а мне потом снова за тридевять земель ездить каждый день, чтобы тебя выхаживать? – Так переезжала бы ко мне…

– Фу! Ты чего за бурду сварил? – скривилась Ника, отхлебнув кофе.

– Надо было больше положить?

– Все экономишь… Нам надо поговорить.

– Хорошо, – неловко улыбнулся Олег.

– Понимаешь, – Ника посмотрела в окно, – кручусь бухгалтером на двух работах, а ты в своем НИИ толком ничего не получаешь.

– Ну почему, – повел плечом Олег и открыл шкафчик, чтобы достать кастрюлю, – задерживают зарплату всего на полтора месяца. Но это сейчас нормально.

– Нормально?! Ты серьезно?! Нормально – это в тридцатник с твоими мозгами уже на мерседесе ездить, квартиру купить, свадьбу организовать. Вот что значит нормально.

– Ну чего ты опять? – спросил Олег, ломая в кастрюлю длинные макароны. – Ну, не вор я. Не умею и не хочу. Другой закалки.

– Причем тут вор и закалка? Просто крутиться надо. Олег, ну какой переезд? Какая свадьба?! – вскочила с табуретки Ника и задела стол.

Он качнулся, чашечка с остатками кофе упала с блюдца на потертый линолеум и раскололась пополам. Ника ойкнула, губы у нее задрожали. Но она тут же мотнула головой и посмотрела Олегу прямо в глаза.

– А про маму, значит, ты мою забыл, да? И так всю зарплату приходится ей отправлять на лекарства и сиделку.

– Так я ж давно предлагал, привези ее сюда из деревни, хоть познакомился бы.

– В Питер?! С ее-то легкими? Она у меня в общежитии жить будет? Или мы вместе в твоей однушке? – Но…

– Хватит! – крикнула Ника и вышла в коридор, скинув тапки и на ходу надевая туфли.

Олег так и выбежал за ней, с пучком макарон в одной руке и куском разбившейся чашки в другой. Он пытался что-то сказать, но получалось какое-то мычание. Его бросило в жар, и ужасно захотелось пить.

– Я устала от этого всего. Думала, что за ум возьмешься, отделом руководить начнешь, а еще лучше бизнес заведешь. Размечталась, дура. Только вкалывала и ждала, – тараторила Ника, выкладывая из сумочки ключи и какие-то бумажки. – Здесь оплаченные квитанции, не забудь прикрепить к остальным. Они в папке во втором ящике комода. И, знаешь… Прости, Олежка, не могу я вот так… в шалаше.

Ника вылетела на лестничную площадку и хлопнула дверью.

Олег рванулся к двери, выронив макароны. Стук каблуков уже доносился с нижних этажей. Любовь всей его жизни убегала слишком быстро.

Когда Олег выбежал на улицу, Ники уже нигде не было. Он так и замер с половинкой чашки в руке. На ее фарфоровом боку блестели на солнце золотые бабочки и фиолетовые листья на тонких ветвях. Это все, что у него осталось от любимой.

* * *

Мрак! Кухня. Бутылки. Звон. Блин, как громко. Надо бы сдать. Зачем? Мрак.

Холодильник почти пустой. И где еда? Сварить гречки? Не хочется, и голова болит. Зараза.

Вот она! Иди сюда. Бульк. Еще немного. Бульк-бульк. Руки совсем дрожат. Плохо. Схемы такими не спаять. А зачем? Принудительный отпуск третий месяц. Бульк.

Ну, за тебя, Ника. Все бы отдал, лишь бы рядом. Ух-х-х. Горькая. Я ж тебя искал… Скоро уже год как.

– Дался мне этот кофе, Ник… А еще Светка эта. Подруга называется. Такую ерунду про тебя треплет.

Чего ж так в груди щемит-то? И голова снова…

– Нет, ты не подумай, я не алкаш какой-нибудь, Ник. Просто труба без тебя…

Бульк-бульк. За тебя. Дзинь. Уголок фотки чуть погнулся. Ты улыбаешься, да. Люблю твою улыбку и лисьи глаза.

– Не, ну а чего Светка, а? Говорит, ты с каким-то бизнесменом сейчас мучаешься. Хмырь этот, наверное, и за человека тебя не держит…

Вот же я дебил! Конечно же! Как я сразу не понял… Мать.

– Ты это… Извини, Ник. И за то, что так про тебя подумал. И за то, что чокаюсь с твоей фоткой в стакане.

Это ведь все из-за матери. Но я же помогал. Почти все свободные деньги отдавал. С другой стороны…

– Может, хмырь твою маму в теплые места перевезет. В Болгарию там… или даже в Италию. А я-то что могу?

А вот правда… Ни хрена нету. Только квартира и трясущиеся руки. Ну, и совесть. Наверное. Не, ну Костик вчера звонил.