Удивительные истории о 90-х

– Вот помощница. С Алтаной мы познакомились на секции по стрельбе из лука. Сидит тут, чаи гоняет, вот у кого полно времени. – И он спросил девушку: – Алтана, поможешь пуховики продать? Это Катя, моя одноклассница. Мы в интернате вместе учились.

– Иди ты! Мне просто после школы домой неохота. – Алтана сняла варежку и поздоровалась с Катей. – Будем знакомы, я из четвертой школы, а ты? – «Шарага» двадцать четвертая.

– Ого, а Гонзу знаешь? Он из наших, «первовский» хунхуз.

– Слышала. – Катя смутилась и запереживала: «А вдруг спросит, за кого тащусь, а я сама по себе. Одна совсем».

В колледже учились парни из «хунхузов», но она с ними не общалась, как, впрочем, ни с кем из местных группировок. Хотя одногруппница научила ее на вопрос «за кого тащишься?» отвечать: «за чуваков», эта наука ей пока не пригодилась. Но Алтана ничего не спросила, а только деловито поинтересовалась, сколько получится заработать с одного пуховика.

Уже на следующий день Катя с Алтаной стояли возле ковровой точки и продавали пуховики. Торговля шла бойко, товар в декабре был востребованный, да и мода на пуховики только пошла.

– Смотри, Катя, какой-то парень до Петро докопался. – Алтана кивком указала Кате на зарождающийся за их спинами конфликт.

– Про пуховики разговора не было, только ковры. За этот товар надо будет доплатить, – наезжал на Петю какой-то парень в турецкой дубленке.

– Петя, погоди! – Катя подошла к парню. – Китайца знаешь? Я сестренка его. Вот, у друга попросилась тут постоять. На пару дней всего.

– Ну, так бы сразу и сказали. Кстати, вон Китаец, кликну его. Саян!

Петя делал страшные глаза и показывал Кате, чтобы она спряталась за ковровой горой, но Катя помахала рукой брату, который заметил их. Саян подошел, оглядел троицу продавцов пуховиками, спросил Катю:

– А не мала ли ты тут стоять? Замерзла, небось?

– Нормально. Я просто плеер хочу купить, вот, зарабатываю. Да тут немного осталось.

– И все? Больше не будешь стоять? Смотри у меня, учебу не бросай, учись давай. – Нахлобучив Кате шапку на глаза, Саян отошел.

– Ну, вот видишь, Петя, все обошлось.

– Ты правда его сестренка? Ничего себе, вроде ты не тункинская, оттуда вроде только Ленка наша была.

– Ленка и познакомила, это ее друг хороший.

– Хороший? Ну-ну…

– Правда, хороший! И нечего тут…

К вечеру следующего дня все пуховики были распроданы. Саян время от времени подходил к ним, смотрел, чтобы не обижали, даже в шутку зазывал народ: «Пуховики горячие! Горячие пуховики!» Катя смеялась и тихо радовалась, что у нее есть такой брат. А Саян тем временем заглядывался на Алтану. – Откуда будешь, красавица?

– С четвертой школы.

– Родители откуда?

– Тункинские…

– Серьезно? Землячка, что ли?

– Саян, отстань от нее. Алтана, помоги плеер выбрать. Мы тогда пойдем, ларек на другой стороне рынка.

Плеер купили нормальный, кассеты он не жевал и сносно мотал. К плееру Катя купила пару кассет с альбомами «Наутилуса» и «Кино». Алтана тоже выбрала себе кассету.

– Мне тоже нравится Державин, – улыбнулась Катя. – Особенно «Не плачь, Алиса». У меня уже есть этот альбом. Мне скоро шестнадцать, а тебе?

– Недавно исполнилось. Отпраздновала круто, теперь хоть дома не показывайся, мама каждый день пилит. А ты где живешь?..

Теперь Алтана после уроков шла не к Петро на точку, а ездила к Кате в колледж. Она уговорила Катю сшить такие же, как у нее, «широчи», перезнакомила ее со всеми «хунхузами» колледжа, а узнав, что на подругу когда-то наезжала Багира, хмыкнула: «Да кто она такая? Так, шпана стеклозаводская».

Катя искренне радовалась новой подруге, поведала ей свою самую страшную тайну и даже показала Алтане эту «тайну».

– Ну, ничего такой, симпатичный. Но по виду обычный бабник, держись от него подальше, – вынесла свой вердикт Алтана.

Катя вспыхнула, собралась сказать, что хочет ему признаться, как услышала голос брата:

– Куришь?

Она вздрогнула и бросила начатую сигарету. Саян, как всегда, появился неожиданно. Нахмурившись, собрался отчитать сестренку, но увидел Алтану.

– Привет, землячка. Тоже куришь? Бросайте это, девчонки. Не слышали разве: целовать курящую девушку – все равно, что облизывать пепельницу.

– Ой, да кто с тобой целоваться-то собирается, – хотя сигарету Алтана все же бросила. – Тоже мне, земляк.

– Не, ты мне скажи, как родителей зовут… А отца как?.. Так ты Романовна?

– Да не знаю я отца все равно. Мне пять было, когда он бросил нас с мамой…

– Блин, серьезно? Да ёкаламанэ, ты же сестренка мне. Двоюродная. Отец твой дядька мой родной. Оба-на, а я собрался поухаживать за сестренкой. – Саян смущенно хохотнул, а потом приобнял Алтану за плечи и сказал: – Но я даже рад, что нашлась сестренка. Приезжай в гости к нам, познакомлю со всеми, со всей родней по отцу. Родню надо знать, а то мало ли, другой братишка в тебя влюбится…

Катя, удивленно наблюдающая за братом, неожиданно обретшим настоящую, по праву крови, сестренку, тихо пролепетала: «Ладно, я домой пойду». А потом сорвалась с места и побежала, не слыша окриков Алтаны и Саяна. Пробегая мимо крыльца колледжа, Катя увидела свою «любовь». Парень целовался с ее одногруппницей.