Удивительные истории про любовь и дружбу, или Ай нид хелп в свой хэппи бёздей

«Как-то без энтузиазма». Да точнее и не скажешь, папа! Именно что без энтузиазма. Потому что энтузиазм украли. Всё украли: день рождения, радость и возможность оторваться с друзьями.

«Не потому, папа, я прошу вас уйти, что вы помешаете безудержному веселью. А потому, что не хочу, чтобы вы видели мой позор. Не надо, чтобы вы знали, что ко мне на самом деле никто не придёт. Что я буду уныло сидеть с Мироном на диване и тыкать в кнопки. И мне действительно фиолетово, что я поставлю на стол, и какая будет развлекательная программа. Это поначалу я строил планы, искал музыку, придумывал квесты и конкурсы. Теперь уже всё равно».

Когда к тебе никто не придёт – можно ничего особо и не планировать. Всё, что у него будет – это Мирон, которого уже отпустили к Вите с ночёвкой.

«А когда Мирон проснётся утром, то увидит моё бездыханное тело. Я скончаюсь во сне от тоски. Нет, не так: я всю ночь не сомкну глаз, а наутро скончаюсь от тоски.

Но оставлю записку:

Прошу не винить в моей смерти Глинскую с её крутой вечеринкой».

* * *

Он ведь и правда сперва готовился. Пока Глинская не смяла своим модным каблучком все его наивные планы.

Когда до дня рождения оставалось ещё две недели, Витя на уроке литературы шепнул Мирону:

– Придёшь ко мне в пятницу тринадцатого на днюху? Будет пижамная вечеринка.

– Круть. Конечно приду. С Травинкиной можно?

– Ну конечно можно. Я ей просто пока не сказал. Хочу, чтобы первым, кого я приглашу, был ты.

– А кого ещё зовёшь?

– Говорю же, пока никого. Но позову всех, а уж кто сможет, тот сможет. Будет куча фастфуда, и мы такие: сражаемся на подушках, бесимся, едим пиццу и вытираем руки прямо о пижамы.

– А как мы пойдём по улице в пижамах?

– С собой можно взять и переодеться.

– А, ну да.

Тут Глинская, которая сидела перед ними, резко обернулась, взмахнув чёрными локонами, и посмотрела на них очень странно. Витя тогда ещё грешным делом подумал, что это они ей помешали слушать про былины Новгородского цикла. Но нет, оказалось, они ей совсем другое чуть не помешали сделать.

Как только прозвенел звонок, Глинская встала, подняла руку и нараспев продекламировала:

– Прошу никого не расходиться! У меня для вас кое-что есть! В следующую среду, как вы все знаете, у меня день рождения. Но отмечать я буду в пятницу, тринадцатого. Так что…

Она достала из рюкзака стопочку чёрных глянцевых бумажек и пошла по рядам, кладя их на парты. При этом она многозначительно и мило улыбалась. Перед Витей и Мироном тоже легли чёрные прямоугольнички, но только вот улыбка, которая досталась Вите, была совсем не милая, а злорадная.

Глинская опередила его, хотя это у него в пятницу день рождения.

На карточке с каймой будто бы из птичьих пёрышек затейливым белым шрифтом было написано:

Витя поднял глаза на Глинскую.

– Но ты же не сможешь прийти, да? – ласково спросила она.

Витя промолчал, и это было согласие.

– Давай я, наверное, тогда заберу у тебя приглашение. Вдруг кому-нибудь пригодится.

«Ну конечно пригодится, чёрная ты бестия в модном платьице. Ведь после выхода этого сериала каждый захочет оказаться на такой вечеринке. Где будут аниматоры, костюмы, настоящая живая группа, фотобудки и фуршет».

Похоже, Глинской нужно будет завести себе новый Контактик, побольше. Старый-то просто лопнет от фоточек, которые затопят весь мир на фиг. И, главное, как к лицу будет Глинской весь этот готичный антураж. Она чем-то похожа на актрису из сериала «Уэнздей».

Не было у тебя шанса, Витя. Ты должен признать: Глинская не перешла тебе дорогу. Она спасла тебя от унижения. Вот бы позору было, если бы ты встал первым и сказал: «Вы, это, ребята, приходите ко мне на днюху. Вечер в пижамах у меня, того, намечается. Ну, э-э-э, посидим в пижамах, то да сё». А следом Глинская прошлась бы со своими чёрными лаковыми приглашениями, и со всем этим демоническим флёром. Нет уж, увольте. Какие-то несчастные пиццы, подушки, кока-кола в стаканчиках и компьютерные игры? Против роскошной, модной, готической и «до смерти крутой» вечеринки? Теперь у него язык не повернётся позвать хоть кого-то. Так, благодаря Глинской, именующей себя Уэнздей Аддамс, вечеринка в пижамах превратилась в «вечер с Мироном», а энтузиазм Вити пропал.

– Ты знаешь, я, наверное, никого, кроме тебя, приглашать не буду, – признался Витя Мирону.

Тот собрался что-то сказать, но, поглядев на карточку, промолчал. Чем сделал Вите ещё больней. Хотя, что он должен был сделать? Вскочить на парту и закричать: «Ребзя, у Витюхи тоже день рождения тринадцатого! Айда все к нему! На фиг Глинскую и её шикарную тусовку!» Нет, это была бы услуга от доброго, но наивного и глупого мишки.

– Бро, но я всё равно приду к тебе, – уточнил Мирон. – Я всю эту готическую чепуху не очень.

Ну вот, опять. Почему бы тебе не сказать, Мирон: «Я приду, потому что ты мой друг»? Нет же, выбирает он ещё, вы смотрите.

– …но без Травинкиной, наверное.

– Да уж понятно. Она вечеринку «Уэнздей» не упустит ни за что.