Удивительные истории про любовь и дружбу, или Ай нид хелп в свой хэппи бёздей

Вите казалось, что Глинская смотрит на него с подозрением – ну как Мамин посмеет бросить ей, роковой Уэнздей, вызов? Вякнет о своих жалких пиццах? Но у Вити и в мыслях такого не было. Он не только поклялся себе держать рот на замке, он ещё в социальных сетях удалил дату своего дня рождения. Чем меньше людей вспомнит, тем меньше позору будет. Ну вот так, не празднует он в этом году. Бывает. Не юбилей всё-таки. Витя даже думал подойти к Глинской и сказать: «Расслабься, я вообще передумал отмечать день рождения, вся пятница тринадцатого – твоя».

Но Глинская сама подошла к нему и тихо прошипела:

– Надеюсь, я не нарушила никакие твои планы? Ты же, вроде как, тоже собирался организовать какую-то вечеринку? Что-то связанное с памперсами? Ой, прости, с пижамами.

Он хотел её успокоить, хотел сказать ей, что они не конкуренты, а она вот так? «Гринч – похититель дня рождения», вот в каком стиле ей надо провести вечеринку.

* * *

Чем ближе пятница тринадцатого, тем сильнее Глинская вживалась в образ. Стала заплетать две косы и смотреть на всех исподлобья, а на Витю свысока, будто он ей лично насолил, чуть было не осмелившись пригласить всех. Она обсуждала с девочками, какого фасона должны быть у них чёрные платья, а Витя дома вычёркивал дни в настенном календаре, чтобы показать родителям, что он ждёт не дождётся, а сам ничего не ждал.

– Так сколько народу будет? – спрашивала мама, и Витя уклончиво отвечал:

– Пока что подтвердили своё участие семеро.

В день икс стало, как и говорил папа, очень холодно. Небо заволокло тучами. Мама, застёгивая ботинки, повторяла Вите как мантру:

– Газ. Телефон. Карточка. Никто не должен голодать. Газ. Телефон. Карточка. Никто не должен голодать.

Это были основные вещи из длинного списка тех, что волновали маму. Не разогревать пиццу на газу. Звонить им с папой при любой внештатной ситуации. Даже при подозрении на внештатную ситуацию. На карточку переведены деньги на пиццу и прочее. Знала бы мама, что разоряется из-за одного лишь Мирона, она бы так не волновалась, но успокоить её Витя по понятным причинам не мог.

Незадолго до ухода родителей у мамы случился приступ «материнского раскаяния», как она сказала.

– Сына, как-то это неправильно, – заявила она. – Бросать тебя в твой день рождения! Может, ты на самом деле хочешь, чтобы мы с папой остались?

Еле-еле они с папой её успокоили, но даже когда лифт уже ехал, из него доносились мамины крики:

– Помни: мы рядом! Помни: мы рядом!

«Выставив» родителей, Витя совсем приуныл. Набрал Мирона:

– Ну идёшь ты уже?

– Я только Травинкину провожу на Уэнздей. И сразу к тебе. Ты пиццу уже заказывай!

– Тебе какую?

– Любую, какую не жалко.

– Да можно любую, какую хочется. Все – наши.

– А ты придумал, куда деньги потратишь? Которые не проешь.

Об этом Витя ещё не думал. Деньги-то и правда останутся, ему ведь на семерых отмерили. День рождения немного заиграл праздничными красками.

Витя заказал по телефону доставку в своей любимой пиццерии, и поболтал немного с администратором насчёт того, какой колбасой выложить на пицце «С днём рождения!».

И стал ждать Мирона. Подумал, и надел пижаму.

Но раньше Мирона пришёл курьер из пиццерии. Слегка запыхавшийся, нехило промокший под дождём, но дружелюбный паренёк с двумя коробками.

– Подождите. Мне нужно перевести вам чаевые. – Витя хотел сказать: «Мама велела дать вам чаевые», но так звучало бы, будто он недостаточно взрослый.

– Если можно, наличкой, пожалуйста!

– Ой, это искать надо. У меня только карта. Но я найду! Вы заходите пока! Я быстро!

Парень зашёл. У него была рыжая шевелюра, волосы прямо как медная проволока, а на мокром лице – конопушки.

– Знаете, я не буду возражать, если вы не станете торопиться. Жутко замёрз, – признался парень.

Витя подумал, как нелегко, наверное, бегать весь день в непогоду, разнося пиццы.

– Так я вам чаю могу! Как раз закипел.

– Это уже лишнее. Чуть-чуть погреюсь и пойду.

– Я всё равно долго искать буду, – схитрил Витя и налил всё-таки в кружку чаю.

– Вот спасибо. Вообще шикардос.

И парень стал прихлёбывать, шмыгая конопатым носом. Искристый он какой-то. Одно слово – рыжий. И улыбка солнечная.

Витя нашёл уже на самом деле сто рублей в кармане папиного пиджака, но решил дать курьеру допить чай.

Открыл коробку:

– Пиццу берите.

– Неудобно как-то.

– Мне всё равно одному столько не съесть.

– Ого! – сказал курьер. – «С днём рождения»? Днюха у тебя?

– Ну да.

– Не поверишь, братан. У меня тоже. Ну, поздравляю, что ли!

Вите стало слегка неудобно за все свои страдания по поводу Глинской и количества гостей. Человек вот вообще отмечает свой день рождения, таская всяким ленивцам, вроде него, еду. А к нему, Вите, уже спешит лучший друг. Где, кстати, Мирон? Уже давно должен был прийти.

Будто прочитав его мысли, парень спросил:

– А гости-то где же?

– Подойдут ещё. – Витя отвёл глаза.

– А говорил, что один всё это съесть собираешься. Неувязочка.