Удивительные приключения Марко Поло

— Мы уже двадцать лет не были на родине, — сказал Марко Поло. — Император сердится, когда мы заводим речь о возвращении домой.

— Так, значит, вы согласны? — спросил Коджа.

— Поговорите с его величеством. Мы были бы счастливы…

Когда посланцы ушли, Маффео опустился на стул, подпер голову руками и пробормотал:

— Я не верю в это… Не верю.

— Давай не будем пока об этом говорить, — сказал Николо Поло.

Впервые в жизни Марко с унынием посмотрел на стариков. На пятнадцатый день пришел слуга и сообщил, что господин Коджа желает их навестить. И тогда снова вспыхнула погасшая было надежда.

Коджа сообщил, что был у императора вместе с молодой царицей и изложил ему свою покорную просьбу. Сперва великий хан остался глух к их предложению, но все же не смог не прислушаться к их доводам и, в конце концов, сказал, что готов подробнее обсудить этот план.

На следующее же утро Николо, Маффео и Марко Поло отправились в императорский дворец и попросили Хубилай-хана принять их.

Повелитель заставил венецианцев прождать полдня в приемной, прежде чем пригласил их к себе, в личные покои. С ним был Эсень-Тимур, ставший после смерти Сю Сяна первым советником императора.

Хубилай-хан снова завел разговор о последнем плавании венецианцев и с пристрастием расспрашивал о подробностях путешествия. Время от времени он вдруг бросал быстрый взгляд на своих собеседников, а потом тяжелые веки снова прикрывали глаза, и лицо его приобретало сонное выражение.

Венецианцы не обнаруживали своего нетерпения и давали исчерпывающие ответы на все вопросы императора. Они понимали, что судьба их скоро решится.

— Улатай, Апушка и Коджа были у меня вместе с Кокечин, — сказал наконец великий хан. — Вы, значит, хотите проводить их в страну Аргуна… Бедняжка Кокечин прямо чахнет от тоски. Мне не хочется вас отпускать, но Эсень-Тимур сказал: «Почему ты их задерживаешь? Разве ты не видишь, что они хотят вернуться домой? Отпусти их». Вы мне верно служили, поэтому я хочу удовлетворить вашу просьбу. Отвезите Кокечин ко двору ильхана Аргуна, а потом отправляйтесь домой. Корабли я вам дам.

Император говорил дружественно и снисходительно. Венецианцы бросились перед ним на колени, не зная, как выразить свою благодарность за его великую милость.

Ю и Фань Гунн-ду сразу заметили, что произошло какое-то радостное событие. Господ нельзя было узнать. Они смеялись и шутили, по всему дому звучали их веселые голоса. Ю узнала от Ашимы о предстоящей поездке и сразу сообщила новость Фаню. Итак, господа возвращались к себе на родину. А что же будет с ними? Фань с ужасом думал о морском путешествии. Он не любил ни моря, ни жизни на корабле.

— Знаешь, Ю, — вздыхал он, — я наверняка умру, если снова поеду в жаркие страны… Я мог бы купить себе домик и небольшой участок земли. На свинью и на буйвола у меня тоже хватило бы денег… Если бы ты согласилась, Ю, я поговорил бы с господами… Но ты, наверно, ждешь не дождешься моей смерти.

В ответ Ю сердито взглянула на него.

— Ах, вот что ты обо мне думаешь! — воскликнула она. — Что же, желаю счастья тебе и твоему буйволу…

Она хотела выбежать из комнаты, но Фань удержал ее.

— Да я же сказал это в шутку… Ты останешься со мной, если господа разрешат?

Заливаясь слезами, Ю молча кивнула. Ей было жаль расставаться с Ашимой, но сердце ее ликовало: ведь глупый Фань произнес наконец слова, которых она давно ждала. Она плакала, уткнувшись Фаню в плечо, и была кротка, как кошечка, которая на время убрала свои когти.

Хубилай-хан приказал выдать венецианцам золотую пайцзу, на которой был выгравирован его приказ оказывать им и их свите радушный прием и всяческую помощь во всех странах, которые находятся под его господством. Он также дал им полномочия вести от его имени переговоры с папой и с королями Франции и Испании.

По приказу великого хана в порту Зайтон снарядили четырнадцать кораблей для дальнего плавания. У всех у них было только по одной мачте, но такой крепкой, что на ней держалось девять парусов. На пяти самых крупных кораблях была команда из двухсот пятидесяти человек. Трюмы загрузили запасами продовольствия на два года.

Император дал в честь венецианцев, посланцев ильхана Аргуна и красавицы Кокечин прощальный пир. Он подарил Марко, Маффео и Николо много рубинов и других драгоценных камней и простился с ними весьма благосклонно, взяв с них обещание, что они снова вернутся к его двору после того, как поживут некоторое время в Европе.

Тысяча воинов составила почетный эскорт венецианцев. Караван ехал по знакомой Марко дороге на юг и добрался наконец до берега могучей Желтой реки. Пока путешественники переправлялись на тот берег, венецианцы, Ашима и Фань поскакали к каменистому склону, чтобы в последний раз проститься с Матео. Молча, на коленях, стояли путники перед могилой своего друга. Река, сдавленная скалистыми берегами, гудела, орлы парили высоко в небе, ветер поднимал желтую пыль. Между камнями, в расщелинах, росли маленькие желтенькие цветочки.