Удивительные приключения Марко Поло

Тут зазвучал второй звонкий голос:

— Да охранит вечное небо величие и благополучие его государства. Да ниспошлет оно всем его подданным мир и счастье, и да будет в. подвластных ему странах вечное изобилие.

— Да сохранит нам вечное небо нашего владыку, — шепотом подхватили придворные.

Сановники четырежды коснулись лбами пола. Хубилай-хан, задумавшись, глядел на склоненные перед ним спины. Стражники снова распахнули створки дверей, и свет ворвался в зал. Придворные поднялись с колен и широким полукругом встали вокруг трона. Люди расступились, образуя проход от средних дверей до трона, и по этому проходу, неслышно ступая, прошел ручной лев, уселся у ног великого хана и опустил свою могучую голову на передние лапы.

Хубилай-хан стал играть его гривой. Лев зевнул, и в открытой пасти сверкнули острые клыки.

— У меня болит живот, — сказал вдруг император.

На лицах придворных отразилась крайняя озабоченность. Нахмурив лоб, сановник строго сказал стоявшему рядом юноше:

— Разве ты не слышал, у его величества болит живот! Беги скорей за врачом-арабом.

— Кто тебе сказал, что мне нужен врач?.. Пусть лев уйдет. Позовите старого Хунана.

Быстрее стрелы, выпущенной из лука, распространилась весть, что у его величества болит живот. Пока лев, повинуясь зову дрессировщика, послушно шел к воротам, придворные переговаривались вполголоса.

— И в самом деле, его величество сегодня неважно выглядит.

— Куда это запропастился врач? Почему его не зовут?

— Его величество не желает видеть врача.

— Недавно у меня тоже болел живот, вот в этом месте, глядите. Словно там сидела мышь и грызла внутренности. Но врач мне не помог…

Разговорчивый сановник вдруг замолчал на полуслове и, побледнев как полотно, отступил на шаг: перед ним стоял лев. Глаза хищника следили за ним.

— Уберите это чудовище! — прошептал сановник сдавленным голосом и почему-то спрятал руку за спину.

Услышав повторный зов дрессировщика и почувствовав резкий удар бича, лев тряхнул могучей гривой и, недовольно рыча, направился к двери.

По усталому лицу императора скользнула улыбка. Сю Сян, катайский ученый, спрятал руки в широкие рукава.

Опираясь на двух слуг, в зал вошел Хунан, старый монгольский воин, который сражался еще во времена Чингисхана и его военачальника Субэтэй-бохадура[30]. Он сел на разостланный для него ковер рядом с императором и сказал:

— Ты посылал за мной? Вот я и пришел. Скажи только, что тебе угодно, Почему ты сидишь на золотом троне и проводишь время среди мертвых камней, которые нельзя перенести с места на место?

— Молчи, Хунан, — сказал Хубилай-хан.

— Зачем же ты послал за мной, если велишь молчать? Повсюду тебя окружают чужие советчики. Мои потомки не желают больше жить в юртах…

Старый воин бормотал какие-то неясные слова, пока его слуха не коснулся повелительный голос императора:

— Хунан, ты меня слышишь? Расскажи-ка мне, как Чингисхан приказал завоевать весь мир.

— Я слышу тебя, Хубилай-хан, — сказал старик и выпрямился. В его глазах засверкал огонь, он был уже целиком во власти воспоминаний и забыл, что находится в главном зале императорского дворца. Его руки стали слишком слабы, чтобы носить оружие, но мысли были проворны, как табун диких коней, мчавшийся по степи в предрассветный час.

И Хунан заговорил:

— Много лет тому назад, когда всемогущий чеканщик — мороз заковал серебряными латами большую реку, а великий скорняк — зима окутала холмы и рощи шкурками горностая и лед на реках затвердел, как камень, на глубину копья, Чингисхан вызвал своего военачальника Субэтэй-бохадура в золотой шатер на вершине горы и сказал ему: «Теперь ты должен покорить сарацин, Субэтэй. Собери войско в сто тысяч всадников и отправляйся в поход. Пусть тебя сопровождает молодой князь Хубилай. Пусть он прославится своей храбростью».

Исполненные величайшей ярости, мы обрушились, словно молния, на сарацин — нас вели герой Субэтэй и храбрый юноша Хубилай. Воинам нашим не было числа, словно каплям дождя в ливень. Небо потемнело от наших стрел. Грохот колес и топот копыт раскатами оглашали равнину, словно удары грома. С быстротой ветра преследовали мы врага.

Хубилай-хан слушал старика с закрытыми глазами. Скучающие придворные шепотом обменивались замечаниями.

— Мое сердце обливается кровью, — сказал тихо Хубилай-хан. — Не рассказывай больше. Ах, если бы я снова мог вернуться в степь!..

Только Сю Сян, ученый и советник императора, расслышал эти слова, и они исполнили его глубокого удовлетворения. Но лицо Сю Сяна осталось неподвижно.

— Вас ждут чужеземные посланцы, — сказал он. — Настало время их принять.

Пока слуги выводили старика монгола, Хубилай-хан приказал подозвать чужеземных посланцев. Его узкие, раскосые глаза утратили задумчивое выражение, и он с интересом наклонил вперед свое плоское, широкоскулое лицо.

Венецианцы упали на колени перед императором.

— Встаньте, — сказал Хубилай-хан. — Вы видите, я не забыл вас. Мои ездовые проводили вас в Шанду.