Удивительные странствия. Сборник сказок

Вскочил атаман на ноги, узнав свою бывшую пленницу, бросился за ней, но поздно: дверь захлопнулась.

Вскоре после того занедужил Кулёма. Однажды зашедший к нему тюремщик не смог разбудить его и решил, что разбойник умер. Местные жители, узнав о том, воспротивились, чтобы злодей, столько лет внушавший ужас всей округе, покоился в их земле. Тогда воевода распорядился отвезти тело в лес и похоронить там. Но тюремщикам было лень копать мёрзлую землю, поэтому они просто засыпали тело ветками и ушли. Но атаман оказался жив. Свежий воздух пробудил его, и он пополз по лесу, не зная точно, куда и зачем. Однако, силы вновь оставили его.

Когда Кулёма открыл глаза, то увидел, что лежит в тёмной горнице, освещённой лишь яркой лампадой, чадящей перед большим образом, перед которым на коленях стояла та женщина, что приходила к нему…

– Зачем ты спасла меня? Ведь я душегубец…

– Раз Бог не привёл тебе быть казнённым, то как же я могла бросить тебя на съедение диким зверям?

– Пожалела, значит… А зачем не донесла обо мне? Воеводе?

– Ты для всех умер теперь. Это хорошо. Бог даёт тебе возможность воскреснуть, начать всё заново, искупить прежние грехи. Не упусти её.

– Скажи мне, для чего ты печёшься обо мне? Какое дело тебе до моей души, судьбы?

– Когда я увидела тебя впервые, то пожалела, и с тех пор не могла забыть. Ведь ты человек. Ты мог бы сделать много добра! И мог бы быть счастлив… Я очень хочу, чтобы ты стал счастлив. Ведь жизнь могла бы быть так прекрасна, если бы люди были добры друг другу, помогали друг другу, и сами не разрушали её своей злостью, обидами…

Уже скоро Кулёма поправился и собрался покинуть дом своей спасительницы.

– Куда же пойдёшь ты теперь? – спрашивает она.

– Далеко. Туда, где не знают меня. Буду добрыми делами зло искуплять, молиться да постом усмирять страсти свои. А, как состарюсь, так вернусь сюда и буду жить отшельником в лесу. Не бойся: за прежние дела не возьмусь…

– Я знаю. Ты иной теперь.

– Скажи, прежде чем я уйду, если бы я был другим, ты стала бы мне женою?

– Стала бы, – просто отвечает женщина.

– Значит, любишь?

– Люблю…

– Да за что же?

– Не знаю. Любовь не нуждается в объяснениях, причинах… Она подобна стихии… Ступай же! Я о тебе молиться буду.

– Я хочу, чтобы у тебя осталось что-то на память обо мне, – говорит Кулёма. Снял он с руки перстень и протянул ей, добавив: – Бери смело. Не ворованный. Он остался мне от матери. А она была не такой, как я… Она на тебя была чем-то похожа… Возьми!

Отдав перстень, Кулёма ушёл, растворился в распускающемся лесу. Перекрестила его женщина вослед и надела перстень на руку. Перстень тот чудной был. Металла простого, а искусной работы: на нём изображён был богатырь, разящий копьём змея…

Любава вздрогнула и прошептала:

– Господи! Это же мать Фемарь…

– Кто это – мать Фемарь?

– Игуменья монастыря, что в нашем княжестве… Она-то и рассказала мне о старце и благословила в дорогу. Надо же! А что же стало с Кулёмой?

– Об этом странница не говорила.

– Какая удивительная история… Наверно, это действительно любовь… – вздохнула княжна и почувствовала, что засыпает. Ночью ей снился черноусый Кулёма в алом кафтане и молодая мать Фемарь с ясными, кроткими глазами…

Глава 8. Проша-дурочка

И было уже лето в разгаре, когда лес стал медленно расступаться перед измученными путниками, и они вышли, наконец, на широкую, разбитую проезжими телегами дорогу. Внезапно где-то в стороне послышался тонкий, видимо, детский голос:

– Помогите! Помогите!

– Подожди меня здесь, а я схожу посмотрю, что случилось, – сказала Любава Кириллу и двинулась в ту сторону, откуда доносился голос. Не успела она сделать и нескольких шагов, как навстречу ей выбежала белокурая, босоногая девочка и большая лохматая собака.

– Это ты кричала? – спросила её княжна.

– Я… Там мальчика одного деревом придавило… – затараторила босоножка. – Ты ему помоги!

– Тебя как звать-то?

– Прошей…

– Ну, показывай, Проша, где там беда приключилась.

Девочка проворно заспешила вперёд, удивительно легко ступая босыми ногами по корягам. Очень скоро Любава увидела лежащее на земле дерево, придавившее ногу рыжему, конопатому мальчонке.

– Вот, он, наш Рыжик, – деловито сообщали Проша.

– Эк тебя угораздило! – покачала головой Любава. – Вот что, я сейчас попробую это дерево приподнять, а ты, чуть я скажу, выдёргивай ногу. Всё понял?

– Понял… – прогудел Рыжик.

Княжна нашла большую, крепкую палку и, подсунув её под дерево, с трудом приподняла его, крикнув:

– Тащи!

Мальчик выдернул ногу, и дерево вновь повалилось на землю. Любава утёрла выступивший пот и поглядела на Рыжика.

– Идти сам ты, конечно, не сможешь… – вздохнула она. – Далеко ли до деревни?

– Нет-нет, – проворковала Проша. – Близёхонько!

– Ну, тогда полезай ко мне на спину, – велела княжна мальчику. – А ты, Проша, поможешь идти моему другу…

– Это слепому-то?

– Ему.

Мальчик забрался Любаве на спину и повис у неё на плечах. Громко залаял пёс Проши и побежал вперёд.

По дороге Кирилл полюбопытствовал у Рыжика:

– Ты зачем же в лес один отправился? Без родителей?