Удовольствие во всю длину

Им пришлось затащить труп в квартиру, потому что Семен наотрез отказался оживлять его в машине. Когда Лехин снял с головы пакет, он удивленно присвистнул.

– Вот это да! Никогда не видел такой красивой бабы, – сказал он.

Мертвая женщина, и правда, была очень красива. Она умерла молодой, у нее была ослепительно белая кожа, роскошные длинные волосы, густые ресницы. Она была воплощением красоты, от нее невозможно было отвести глаз.

– Это будет справедливо, даже очень, если у тебя получится, – сказал Лехин, глядя на женщину. – Я поверю в Бога, если ты сможешь это сделать.

– Я боюсь, братан, – сказал Семен.

– Назад дороги нет, – сказал Лехин. – Давай, начинай.

Семен расправил плечи, закрыл глаза, попытался сосредоточиться и вдруг понял, что в его голове пусто. Он начисто забыл заклинание.

– Что? – тревожно спросил Лехин.

– Сейчас, – поморщился тот. – Не мешай.

Он простоял еще с полминуты и вдруг вспомнил.

– Встань и иди! – выкрикнул он и открыл глаза.

Ничего не изменилось. Ничего.

– И это все? – спросил Лехин.

– Да, – сказал Семен.

– Встань и иди – и все?

– Все, братан.

Лехин склонился над трупом женщины, всмотрелся в ее мраморное лицо. Затем обернулся к Семену.

– Она еще мертвее, чем была, – потерянно произнес Лехин.

– Я сделал все, как Он велел, – сказал Семен.

Они сидели на кухне, допивая третий пузырь. Ночь постепенно серела, приближался рассвет.

– Что нам делать, братан? – нарушил тишину Семен.

– Мы могли бы купаться в золоте, – сказал Лехин.

– Да, могли бы.

– Если бы все, что ты рассказал, оказалось правдой.

– Это правда, братан.

– Это чушь! Полная чушь!

– Что же нам теперь делать? – повторил Семен.

– Как думаешь, от чего она умерла?

– Не знаю я, от чего она умерла.

– Эта женщина – самая прекрасная из всех, что я видел.

– Это не женщина, братан. Это труп.

– Если бы ты ее воскресил, я бы на ней женился. Если бы ты смог ее оживить, я бы целовал тебе ноги!

Лехин вдруг заплакал. Он был одинок, где-то недалеко от него маячила смерть. Она была буквально в соседней комнате.

– Это я виноват, – сказал Семен. – Я виноват, братан.

Лехин мотнул головой.

– Никто не виноват. И я ее никому не отдам. Сам похороню.

Они привезли ее к заливу, когда уже вставало солнце. Оно выходило из воды, величественное и обыденное одновременно.

– Я хочу проститься с ней, – сказал Лехин Семену.

– Да, братан, я понимаю.

Лехин разделся и, взяв на руки труп, пошел к воде. Он шел по мелководью, загребая худыми ногами, в солнечных лучах. Семен видел, как он медленно удаляется от берега, как вода залива поднимается до его колен, потом до пояса, потом он входит в воду по грудь, затем на водной глади остается только голова. И вдруг он вспомнил!

– Я вспомнил, братан! – заорал он, бросаясь в воду. – Вспомнил!

Он добрался до Лехина, когда им обоим было по пояс. Лехин возвращался назад.

– Я вспомнил, – задыхаясь, сказал ему Семен.

– Вспомнил что?

– Заклинание вспомнил!

– Встань и иди?

– Нет! Другое!

– Поздно, – сказал Лехин.

– Возможно, она умеет плавать! – горячился Семен. – Я уверен, что могу ее оживить, братан!

– А если не умеет, умрет еще раз?

– Но ведь стоит попробовать!

– Не нужно. Пошли.

Они вышли на берег, постояли, вглядываясь в водную гладь, потом сели в машину. Солнце оторвалось от воды, обдавая всю округу золотым светом. Жизнь и смерть, дружба и любовь, правда и вымысел – все растворялось в нем.

За любовью всегда следует смерть

Звонит телефон. Павел встает с дивана, ищет тапки, находит только один, цепляет его на ногу и шлепает к телефону.

Это Петр, его приятель. Вернее, это Петр считает Павла приятелем, Павел вообще об этом не задумывается.

Им за сорок, и они оба неудачники – вот что связывает их крепче дружбы. Павел ни разу не был у Петра и понятия не имеет, где и с кем тот живет. Наверняка один, как и Павел, – вот еще одна черта их вынужденного родства. Петр часто ему звонит, заходит тоже часто, иногда даже остается ночевать, засыпая пьяным в кресле. Павлу лень его будить и спроваживать – Петр лежит тихо, как поломанная, никому не нужная вещь.

Вообще, все это было печально. Но это была заслуженная печаль, выстраданная ими обоими. Павел не променял бы ее ни на какое другое чувство. Ничто в мире не стоило этой печали.

– Можно я приду? – говорит в трубку Петр. – У меня есть кое-что.

– Валяй, – коротко бросает Павел и кладет трубку.

Через полчаса Петр уже сидит в кресле. На журнальном столике стоит коробка с дешевым вином и пара пластмассовых стаканчиков.

– Вот, значит, какой сюжет, – говорит Петр, закуривая сигарету. – Мужику попадается на глаза объявление. Не важно, где и как. Совершенно случайно. И оно его потрясает! Врубаешься? Как первая любовь пронзает насквозь! Ба-бах! «Молодая похотливая сучка вылижет, высушит и съест». Каково? Ты бы прошел мимо?

Павел пожимает плечами. Он бы вообще не стал читать такое.

– Ну вот, вызванивает он эту цацу, – продолжает Петр, – набирает бухла и едет прямиком к ней. И она в порядке, старик! Прямо на пороге устраивает ему такое, что он сразу забывает, как его зовут.