Удушенный

– Не вымещай это на ней. Пожалуйста, – хрипит мой голос, – вини меня. – Я не против умолять, если это спасет Майю от того, что ее сердце разобьется о пол номера «Бандини».

Самый честный момент в моей жизни.

– Серьезно, вся эта драма из-за глупой пизды?

Руки Санти отпускают меня. Его рефлексы поражают меня, превращаясь в размытое красное пятно. Звук встречи плоти с плотью отражается от стен. Все происходит за секунду. Мой отец зажимает лицо, а над ним стоит разгоряченный Сантьяго. За все свои годы я никогда не бил его, но в этот раз кто-то ударил.

– Ты – кусок дерьма. Никто не говорит так о моей сестре. Никогда. Мне плевать, кем ты был, но я знаю, какой ты сейчас, и позволь мне сказать, что ты не оправдываешь надежд.

С моих губ не слетает ни слова, пока Майя смотрит на нас двоих.

Тело Санти вздрагивает, его самоконтроль ослабевает. – Майя, идем. – Он хватает ее за руку как ребенка.

Мое сердце сжимается от страха, прокатывающегося по моим венам, я не могу справиться с ее отказом, если она решит, что эти отношения не стоят того, чтобы злить своего брата, не стоят риска, наполненного уговорами и обещаниями, которые еще предстоит выполнить.

Вот только ее ноги по-прежнему прикованы к полу.

– Нет.

Простое слово наполняет меня надеждой.

37

МАЙЯ

Больше никакой лжи, никаких секретов, и уж точно больше никаких людей, указывающих мне, что делать и как жить.

Глаза моего брата вспыхивают. Его рот открывается, но я поднимаю палец, мне нужно говорить, пока я не потеряла мужество.

– Санти, прости меня за то, что я лгала тебе и держала в секрете свои отношения с Ноа. Я... я люблю его. И я не хочу больше скрывать это, как что-то постыдное, потому что ничего близкого к этому нет. Мне нужно повзрослеть, и ты должен позволить мне это. В том числе и ошибки. Не то чтобы я думала, что это одна из них, но что бы ни случилось, я не могу прожить свою жизнь, беспокоясь о том, что разочарую тебя, или Мами и Папи, или даже себя. Я люблю тебя, но мне нужно рискнуть в своих отношениях, и ты должен принять это.

Слова вырываются из моего рта, грубые и неотфильтрованные, как и мои чувства к Ноа. Санти смотрит на меня в недоумении.

Он шокирует меня. Его руки обвиваются вокруг моего тела, притягивая меня в объятия, и он бормочет мне на ухо. – Я так чертовски горжусь тобой. Но также я чертовски зол. Узнать твой секрет от этого придурка на полу, узнать, что мой товарищ по команде перешел границы... определенно, я не таким образом. Но я хочу быть счастлив за тебя, потому что ты заслуживаешь всего на свете и даже больше. – Он отпускает меня.

Его глаза блестят под светом люкса. – Никогда больше не лги мне. А ты, – он показывает на Ноа, – ты должен хорошо относиться к моей сестре. Если ты заставишь ее плакать, клянусь, я заставлю тебя пожалеть о том, что ты родился от своего дрянного папаши. – Он смотрит вниз на Николаса Слейда, который еще не спустился обратно в ад, откуда он пришел.

Мой брат уходит. Секреты больше не стоят на нашем пути, пожирая меня изнутри. Я испускаю дрожащий вздох, мои легкие больше не лишены свежего кислорода.

Отец Ноа встает, его обычная бравада отсутствует, кроме злобы в глазах.

Ноа берет себя в руки и встает между мной и отцом. – Тебе больше не рады здесь, в Бандини. Если ты еще раз придешь, я позабочусь о том, чтобы тебе запретили это. С нами покончено. Не звони мне, не пиши, и, черт возьми, не разговаривай с Майей или ее семьей. Проводи свое унылое существование в другом месте. Все кончено. Между нами все кончено. – Пустое лицо Ноа ничего не выражает, когда он смотрит в глаза отца. Ни гнева, ни любви, ни печали. Ничего, кроме пустоты.

Он хватает меня за руку и оттаскивает. Не оглядываясь через плечо, я отворачиваюсь от лжи и прошлого Ноа. Я поднимаю взгляд на него и впервые за несколько часов улыбаюсь.

🏁 🏁 🏁

Несмотря на желание провести время с Ноа после его аварии, мне нужно поговорить с братом без посторонних. Моя ложь ранит Санти больше, чем он показывает, потому что у него самое мягкое сердце.

Я заказываю нам ужин на вынос, потому что путь к его сердцу лежит через желудок. Когда я прихожу в наш номер, он выхватывает пакет из моих рук, не удостоив меня взглядом. Он садится за большой обеденный стол и открывает мою коробку с едой на вынос вместо своей. Его глаза оценивают содержимое, прежде чем переложить его на свободное место напротив него.

Его глаза остаются прикованы к еде, пока он запихивает в рот жареный рис. Я сижу и вожусь с пластиковой упаковкой посуды.

– Санти, мне действительно очень жаль, что я скрыла от тебя правду. Я собиралась сказать тебе после Гран-при Абу-Даби, потому что не хотела тебя расстраивать. У вас с Ноа тяжелая история. Но я ненавидела лгать тебе, и я ни за что не хочу делать это снова.

Он моргает, глядя на меня. Снова раздается скрежет пластиковых столовых приборов о пенопласт. Я заслужила его молчание и гнев.

– Я поехала в Рио раньше, потому что Ноа спланировал поездку, а не потому, что я была с Софи. Я использовала ее в качестве алиби несколько раз, и мне жаль. – Я не знаю, что еще сказать.