Уэйн Гретцки. 99. Автобиография

Вспоминая все матчи в обратном порядке вплоть до 1972 года, можно сказать, что наши тренеры всегда действовали лучше. Если бы тогда советских хоккеистов тренировали так, как сейчас тренируют российских, когда такие ребята, как Алекс Овечкин, получают двойные смены, звенья состоят из трех человек, а в решающие моменты задействуют четырех защитников вместо шести, всё могло сложиться по-другому.

Лучшей игрой, в которой я когда-либо участвовал, стал второй финальный матч 1987 года против русских. Уровень состязательности в тот вечер в Гамильтоне был невероятно высоким. Матч также был эмоциональным, поскольку мы проиграли 6–5 первый матч в Монреале после того, как шайба, попав мне в конек после броска Вячеслава Быкова, оказалась в наших воротах, делая счет ничейным. Я потом увидел, как сердит был мой отец. Он редко высказывал подобные критические замечания, но в тот раз сказал: «Знаешь, а ведь это поражение – твоя вина. Ты слишком долго оставался на льду, и в результате твоя команда пропустила гол». Как раз перед этим я сказал отцу, что ему разрешили лететь с нами чартерным рейсом в Гамильтон. Поэтому я просто посмотрел на него и сказал: «Не стоит благодарности».

По дороге в Гамильтон на следующий матч я думал о словах отца и начал чувствовать раздражение. Я мысленно повторял: «Гамильтон? Почему Гамильтон?»

В то время моей любимой ареной, не считая Эдмонтона, была «Мэйпл Лиф-Гарденс». Я всегда хорошо там играл. В те дни ограждение за скамейкой игроков было высотой всего несколько футов. Это означало, что любой, стоящий позади нас, мог протянуть руку и дотронуться до нас. Что касается «Мэйпл Лиф-Гарденс» и «Форума» в Монреале, мы там практически сидели на трибунах. Атмосфера была захватывающей, и игрокам это нравилось. Помню, как я думал: «Ого, это так здорово». На арене «Гарденс» рядом с концом скамейки запасных было два места для зрителей, и мой отец обычно сидел на одном из них. Я даже мог перекинуться с ним парой слов во время матча. Но он сильно нервничал, и когда я спрашивал у него что-то вроде: «Эй, как ты?», он с трудом что-либо отвечал.

Никто из нас никогда не играл в Гамильтоне, поэтому мы не знали, чего ожидать. Команды НХЛ в этом городе не было. В те дни матчи начинались в десять минут девятого, и это, конечно, было поздно. Я всегда приходил на каток примерно в половину четвертого, потому что, когда я заходил в раздевалку, меня там никто не беспокоил, и я мог посидеть, попить кофе и поговорить с тренерами. Но зайдя в «Коппс Колизеум» и увидев, что там темно и тихо, я снова подумал: «Почему же не на «Мейпл Лиф-Гарденс»?»

Оказалось, я ошибался. Как только мы вышли на лед после разминки, мы увидели, что освещение там просто изумительное. Это нас приободрило. А так как это была арена меньшего размера, то и акустика там была в порядке. В подобной атмосфере играешь совсем по-другому.

Игра началась очень оживленно, шайба перемещалась туда-сюда. Казалось, это один из тех вечеров, когда шайба словно следует за мной.

Мы с Марком и Марио играли каждую вторую смену. Русские играли четырьмя звеньями. Темп был предельно высоким. Мы были сосредоточены, играли хорошо, но советские хоккеисты были свежее. Помню, как подошел к скамейке, посмотрел на Марка и сказал: «Месс, не думаю, что могу выйти». Мы чуть ли не падали на скамейку. Но через двадцать секунд Майк подошел к нам сзади, слегка подтолкнул нас и сказал: «Пора вставать». Мы отправились на лед.

У меня было пять результативных передач, а Марио забил три гола. В матче был двойной овертайм. Вечер получился захватывающим и зрелищным. Я чувствовал себя очень уверенно. Когда на воротах в овертайме стоит Грант Фюр, я всегда готов воспользоваться любыми предоставляющимися возможностями. И он нас не подвел.

Он сделал несколько невероятных сейвов. Мы выиграли матч и были вне себя от радости.

Я остался ночевать у своей семьи, потому что Брантфорд находится всего в двадцати минутах езды от Гамильтона. После игры я поехал вместе с ними домой. Было два часа ночи. Мы заказали пиццу, я сел на диван, посмотрел на потолок и подумал, каким великолепным оказался вечер и насколько важен этот турнир. Проиграв, мы подведем нашу страну. Затем я примерно пять минут пытался успокоиться.

Когда мы перед началом третьего матча вышли на лед, на «Коппс Колизеум» царила оживленная атмосфера. Болельщики стояли и приветствовали нас одобрительными возгласами. Но второй матч проходил настолько быстро, что Марио, Коффи, Мессье и я были немного уставшими. И конечно, не прошло и минуты, как Макаров забил гол, и к восьмой минуте мы уже проигрывали 3–0. Оживленная атмосфера на трибунах затихала, подобно тому, как сдуваются лопнувшие воздушные шары. Многие болельщики опустились на свои места.