Уэллс. Горький ветер

Я пригнулся к мостовой и перебежал от своей машины к машине, за которой прятались Уэллс и Штраус. Я поделился своими наблюдениями с Гэрбертом. Он согласился с выводами и вслух пожалел о том, что также не является метким стрелком. В последний раз на стрельбище был несколько лет назад вместе с членами клуба «Ленивцев», да и то больше увлекался умными беседами за рюмкой ароматного портвейна. Но неожиданно Штраус сообщил, что был прекрасным стрелком, когда служил в Афганистане в войсках Его Величества, и даже имеет награды за меткую стрельбу, так что если они раздобудут ему винтовку, способную сносно стрелять, то он с удовольствием откроет сезон охоты на Пастухов.

Уэллс посмотрел на Штрауса с удивлением. Какие еще бездны таланта он скрывает, столь скромный и молчаливый, что иной раз без соответствующего реквизита способен сыграть человека-невидимку. Я, признаться честно, тоже был удивлен, поскольку привык видеть Штрауса в роли безукоризненного дворецкого, но никак не отчаянного убийцы моджахедов. Это все еще никак не укладывалось в моей голове.

Найти винтовку на поле боя, где павшими была усеяна мостовая, задача выполнимая, но при этом надо ухитриться не угодить под пулю или выпад мясницкого тесака. Тут уже дело посложнее. Я приказал Гэрберту не высовываться, а Штраусу – держать оборону. Сам же выглянул из-за машины, чтобы оценить ситуацию и присмотреть трофейное оружие.

Бой и не думал стихать. Складывалось ощущение, что он будет длиться вечно. Стороны потеряли большое количество бойцов, но при этом и не думали останавливаться и отступать. Они питались свежей человеческой кровью. На место каждого павшего тут же вставали двое новых бойцов. И если солдаты Хозяев теней были профессиональными воинами, воспитанными в уличных битвах, то в рядах островитян уже встречались старики и даже дети, которых призыв Пастухов выдернул из привычной безопасности квартир, заставил вооружиться столовыми ножами и каминными щипцами и броситься на улицу. Тем больше у меня было причин остановить это кровопролитие.

Повсюду было полно брошенного оружия. Винтовки и пистолеты, револьверы и топоры. В Лондонском музее я видел однажды картину, которая называлась «Уцелевший». К сожалению, я не запомнил имени автора. Там к деревянной стене дома была приставлена ржавая винтовка, под которой скопилась застывшая лужа крови. В войне уцелеть может только оружие. Те же, кто способен его держать, рано или поздно поубивают друг друга.

Я увидел винтовку. Она лежала в нескольких ярдах от меня возле павшего горожанина с проломленной головой и стеклянными глазами, через которые смерть высосала его душу. Возле него вился на месте серый волк, обороняясь от наседавших на него теневиков. Те кололи его мечами, стреляли, но оборотень с виртуозностью балетного артиста уклонялся от пуль, а мечи оставляли на его шкуре лишь кровавые полосы, но не причиняли особого вреда. Вот он сделал быстрый выпад. Солдаты не ожидали ничего подобного, и один из них поплатился за свою самонадеянность, рухнул на мостовую со сломанным позвоночником. Второй солдат отскочил в сторону, бросил быстрый взгляд на своего товарища, увидел, что ему может помочь разве что только чудо. Но чудес, как заверяла жестокая правда городского дна, на свете не бывает. Он вскинул пистолет и оборвал страдания товарища поцелуем пули в лоб. Это сомнительное милосердие чуть было не стоило ему жизни. Когти оборотня пролетели в опасной близости от его шеи.

Я бросился за трофеем. Моя задача была метнуться туда и обратно, не задерживаясь и не ввязываясь ни во что постороннее. Главная цель – Пастухи. Как оказалось, поставить задачу легко, выполнить намного сложнее. Оборотень уже успел расправиться со вторым солдатом, и мое появление воспринял как подарок судьбы. Одним прыжком он преодолел разделяющее нас расстояние и оказался как раз между мной и заветной винтовкой. Я очень пожалел о гибели теневых солдат, которые отвлекали эту тварь. Теперь же ничто не сдерживало ее, поэтому мне пришлось принять бой. Я вскинул руку с заморозчиком и дал залп. Тварь плавно сместилась в сторону, и энергетический импульс прошел мимо, расплескавшись по спине бородатого мужика в красной головной повязке с топором наперевес. Тело его неожиданно сковал арктический холод, и он никак не мог защититься от дубины, что в следующее мгновение упала на его голову.

Волк ударил раз, другой, и уже настал мой черед проявлять чудеса изворотливости. От первого выпада я ушел, второй же прошелся по касательной. Я почувствовал, как меня разворачивает ударом. Мое тело уже мне неподвластно. Оборотень заставил меня танцевать пляску смерти. Если я сейчас не разрушу эту формулу боя, то через мгновение окажусь мертвой оболочкой на мостовой. Оборотень слишком силен, слишком искусен. Я ему не противник. Я так… сахарная косточка, оставленная на десерт.