Угадай кто

– Нет, я не стану вас отпускать, никого. Сначала думал оставить вас там, как мух в банке, и смотреть, как вы жужжите, не зная, что делать, как выбраться. А теперь меня зацепило, мне стало любопытно. Уж очень хочется посмотреть, как ты справишься. Мало того, очень хочется посмотреть, как ты умираешь. В общем, сгноить тебя там, мне кажется, дело доброе. Но если справишься, если у тебя получится, остальных, так и быть, отпущу.

«Остальных…»

– Значит, я раскрываю убийство – и ты всех остальных отпускаешь?

На лице Эрена проступило разочарование.

– Неужели у тебя настолько мозги иссохли? Я ведь, кажется, это и сказал – или нет?

– Мне может кто-нибудь объяснить, что здесь происходит?

Ага, кажется, голос Мэнди. Но о других он сейчас думать не может. Нет, не сейчас.

– А со мной что будет?

– Ну что… думаю, нам с тобой есть о чем поболтать, – сказал Эрен и снова улыбнулся.

Шеппард слушал не двигаясь, только кивнул.

– Хорошо, – сказал он.

– Распутай это дело, Морган, или умри вместе со своими товарищами по… несчастью. Ты сам так решил. Но вот еще что… ты можешь кое-что для меня сделать? – спросил Карвер.

– Да, конечно.

Однако каким же он стал хлюпиком и мизантропом! Он понимал, что только Эрен может освободить их. Неужели Эрен этого не видит? Неужели не видит, что он готов на все, лишь бы спастись и спасти?

– Расскажи всю правду, Морган, – сказал Эрен. – Хотя бы раз в жизни расскажи правду.

Шеппард рухнул на пол, не в силах больше сдерживать слез. Это же Эрен Карвер. Тот самый мальчик, который когда-то был его лучшим, его единственным другом.

Но теперь что-то изменилось. С ним что-то случилось.

Слезы жгли глаза от осознания правды: в том, что случилось с Эреном, виноват он, Морган Шеппард.

48

– Шеппард! Шеппард!

Кто говорит?

Дышать стало тяжелее. Действительно ли это уже чувствовалось, или дело в том, что он знал: им перекрыли подачу воздуха и ежесекундно кислорода становилось все меньше? С каждым вдохом он и его товарищи по несчастью на шаг приближались к смерти. Не нужен таймер, не нужен обратный отсчет, чтобы знать: они попали в беду, причем серьезную, – в таком переплете они еще не бывали. Смерть от удушья, смерть, которая проникает в тело сквозь каждую пору, хватает за сердце и по капле выжимает из него жизнь.

– Шеппард! Черт побери!

Говорило его красноглазое, задыхающееся в углу отражение – и зрелище это заставило Шеппарда встать. Он оттолкнулся от пола руками, проверил, держат ли ноги. Кажется, держат. Он поднялся.

Эрен Карвер. Он оказался прав.

Ведь Шеппард напрочь забыл об этом человеке. Воспоминание о мистере Джефферисе он скомкал, как ненужную бумажку, и закинул в самый темный угол сознания. Он придумал свою версию событий, которые разыгрывались в течение нескольких месяцев тысяча девятьсот девяносто второго года, и даже сам поверил в нее. И сделалось только хуже.

Удержав равновесие, Шеппард вытянул руку, чтобы обогнуть кровать. Райан и Мэнди все еще стояли, Та, что в наушниках, снова залезла в берлогу под столом, а Констанция принялась, как и раньше, раскачиваться на стуле. Он подвел их один раз или даже два, но этого оказалось мало. Эрен намерен унижать его и дальше, сколько ему захочется.

– Шеппард, – сказал Райан.

Молодой человек был очень напуган и в то же время злился. Ему не нравилось, когда его держали в неведении.

– Шеппард! Черт побери, что происходит? Кто этот человек? И что он хотел сказать, когда просил рассказать правду?

– Пожалуйста, Шеппард, – добавила Мэнди.

Шеппард заглянул ей в глаза: надежда в них совсем угасла.

Та, что в наушниках, смотрела через всю комнату на таймер. Она пыталась дышать сквозь рукав кофты, словно так можно расходовать меньше воздуха.

Констанция закрыла глаза и даже казалась спящей. Было видно, что ей уже на все наплевать.

Шеппард оглядел всех по очереди. Глядя на их лица, он видел всю свою жизнь, все, от чего всегда бежал. И вдруг он вспомнил, каким был тогда. Он просто хотел стать знаменитым. Он улыбнулся, когда неожиданно понял, что нисколько не изменился. Он хотел, чтобы люди его знали.

«Порой мы хотим лишь одного: чтобы нас видели» – так однажды сказал старина Уинтер. Шеппард запомнил эти слова, потому что, если отбросить все лишнее, именно этого он и желал всегда. Чтобы его видели.

Так ли это? Ответ принес облегчение. Наконец-то!

– Я обманщик. Мошенник и лжец. Точнее не скажешь.

– Что? – не понял Райан.