Угасший огонь

В дом ворвались полицейские.

— Связать негра!

— За что?

— Узнаешь у лейтенанта в Пиларе.

— Я никого не убивал.

— Сержант, выпороть негра?

— Не надо. Лейтенант это сам сделает.

Пассариньо стонал, руки его были связаны. Мастер Жозе Амаро хотел было переодеться.

— Не надо, старик; для кнута и этот костюм сгодится.

Луна осветила долину и кажазейры.

— Сержант, я хотел бы запереть дом, у меня хранятся чужие вещи.

— Оставишь все так.

Подошел сын старого Лусиндо, и мастер попросил его присмотреть за домом. Полицейские пинками подталкивали Пассариньо.

— От этого негра воняет, как от помойки.

— Огрей-ка его хорошенько, Томэ.

Кнут свалил Пассариньо на землю.

— Сержант, не бейте негра.

— Негр совсем окоченел, вот мы его и греем.

Их вели вверх по дороге. Мастер не понимал, что происходит. Они прошли мимо дома кумы Адрианы, в окне горел свет. И там находилась его жена, не питавшая к нему ничего, кроме ненависти. Его вели в тюрьму, как убийцу. За что? Что он такого сделал? И некому было его защитить. Разве что капитан Антонио Силвино. Он был единственным человеком, который мог помочь бедняку в беде. Но где он сейчас? Полицейские шли быстрым шагом. Он едва поспевал за ними.

Время от времени негр Пассариньо издавал истошный вопль.

— Этот чертов негр похож на старую кошку!

Из поселка их сразу же отправили в тюрьму. Здесь уже сидел Торкуато, и он встретил их приветливо.

— Это мастер Жозе Амаро, — сказал один из заключенных.

— Мастер, вы что, кого-нибудь убили?

— Никого я не убивал.

Лейтенант велел ложиться спать. Завтра он учинит им допрос. Свет луны проникал сквозь деревянные решетки. Луна была белой, как хлопок.

— Проклятая луна, разве заснешь!

В камере стояла нестерпимая вонь. Десяток людей вповалку лежали на полу на голых досках. Это была тюрьма Пилара, про которую говорили, что у нее под кирпичами слой соли. Слепой Торкуато подошел к мастеру:

— Мастер, лейтенант не дает нам покоя. Сегодня меня допрашивали, пытаясь выяснить, где находятся люди капитана, но я ничего не знаю, никто ничего не знает.

Пассариньо улегся на полу, как скотина, и заснул.

— Сеу Торкуато, они меня убьют. Я не вынесу побоев.

— Все в руке божьей, мастер.

К ним подошло еще несколько заключенных.

— Мастер, а я вас хорошо знаю. Однажды вы мне помогли, когда я шел с обозом в сертан. Сейчас меня арестовали из-за кражи лошади в Круматау. Мне это очень неприятно. Ведь я не конокрад.

Луна освещала битком набитую грязную камеру. В углу жутко воняла параша, из гнилых досок бочонка сочилась моча. Потом подошли остальные заключенные. Кое-кто из них был освобожден капитаном в тот день, когда он совершил налет на дом командора Кинки. Но они были так слабы, что не смогли убежать. Слепой Торкуато спросил мягким, успокаивающим голосом:

— Как поживает ваша жена, мастер?

— Не знаю, сеу Торкуато. Все меня ненавидят. Я знаю, что все это проделки Флорипеса. И хочу только, чтобы бог дал мне силы взять в руки нож. Об одном только и молю бога.

— Бог внемлет вашим мольбам, мастер Жозе. Мой поводырь ни в чем не виноват. А мальчишку выдрали. Бог должен помочь всем, сеу мастер. Долгих лет жизни капитану Силвино, пусть он мстит за нас, бедняков.

Пассариньо проснулся.

— Мастер! — закричал он, вскакивая.

Глаза у него были вытаращены, точно у безумца.

— Мастер!

Сообразив, где находится, он как-то сразу сник.

— Мне приснился сон.

Утром лейтенант пришел допрашивать арестованных. Поселок только и говорил что о новых арестах. Капитан Виторино, который уехал в Энженьо-Вельо, вернулся, взволнованный полученным известием. В лапы лейтенанта попал его кум Жозе Амаро, крестный его сына. В магазине командора собрались сильные мира сего. Из столицы пришло распоряжение, чтобы лейтенант взял на себя защиту полковника Лулы. Мастер Жозе Амаро, живший в его имении, не повиновался хозяину энженьо, вероятно рассчитывая на покровительство кангасейро. Лейтенант перевел заключенных в камеры, окна которых смотрели на высокую кладбищенскую стену. В народе поговаривали, что мастер Жозе Амаро связан с капитаном.

Виторино развил бешеную деятельность. Он уже побывал на станции, но начальник сказал ему, что лейтенант запретил передавать какие-либо телеграммы в столицу. Он стал протестовать, хотел записать имена свидетелей, которые слышали это заявление начальника, но никто не захотел впутываться в такое дело.

— Стадо баранов! В этом краю нет ни одного порядочного человека.

У дома доктора Самуэла он встретил свою жену.

— Виторино, кума Синья у нас дома. А я пришла сюда попросить доктора помочь куму Жозе Амаро. Он ни в чем не виноват.

— Жена, тебя это не касается. Это мужское дело. Я сам поговорю с лейтенантом.

На улице он принялся громко разглагольствовать. Доктор Самуэл вышел из дома и просил его быть осторожнее.

— Это противозаконно, нам нечего бояться! На нашей стороне правосудие.

— Так-то оно так, Виторино, но этот лейтенант дерзок.

— Со мной ему не справиться!

Мимо них прошли полицейские — на шее платки, в сандалиях, с кинжалами за поясом, совсем как кангасейро. Крики Пассариньо вызывали у жителей поселка ужас.

— Это же черт знает что такое! — воскликнул судья.