Угасший огонь

Когда слепец ушел, мастер стал размышлять о поручении капитана. Для него это было большой честью — он узнал, что пользуется доверием человека, которым по-настоящему восхищался. Нет сомнения, Алипио говорил о нем капитану, рассказал, что он сделал для отряда. Он готов сделать для них еще больше. Крики дочери не мешали мастеру размышлять. Капитан хотел, чтобы он помог его лазутчикам поймать в западню отряд лейтенанта. Для капитана он сделает все, что в его силах. Вот только как быть с Лаурентино? Нужно действовать очень осторожно. Жозе Амаро был так поглощен своими мыслями, что даже не слышал воплей Марты. Он с силой колотил кожу. Кум Виторино обиделся на него. Бедняга, не умеет здраво смотреть на вещи. Боже избави, чтобы старик узнал о его тайных делах. Наступил день. После завтрака шорник вспомнил о Санта-Фе. Солнце еще палило вовсю, когда он отправился поговорить с полковником. Его уже вызывали два раза, но из-за болезни он не мог пойти. Старик, наверное, вне себя от злости. Кроны кажазейр, нависавшие над дорогой, делали ее похожей на крытую веранду. В том месте, где дорога сужалась, он встретил трех голых ребятишек. Завидев его, они с криками убежали в чащу зарослей. Чуть дальше на него с лаем набросилась собака старого Лусиндо. Он схватил камень, чтобы отогнать ее. Из окна выглянула одна из сестер, но, встретившись с ним взором, мгновенно скрылась в глубине дома. Он уже отошел далеко, а собака все продолжала лаять. Мастер остановился передохнуть. Сердце бешено колотилось. Силы опять покидали его. Он сделал еще несколько шагов и снова, тяжело дыша, остановился. Постоял минуту. Послышались голоса, они приближались. Из-за поворота дороги вышла женщина с мальчиком. Жозе Амаро отчетливо услышал крик ужаса: «Это он!» И они бросились от него вверх по склону. Вид у женщины был обезумевший, она посмотрела на него, как на зверя. Не поздоровавшись, он пошел дальше, явно встревоженный. Что бы все это могло значить? И тут он вспомнил слова кума. Оборотень… От этой мысли его затрясло. Будто ему прокричали: «Убийца! Оборотень!» Они боялись его. На ветвях кардейро по краям дороги висели огромные мясистые плоды, которые жадно клевали птицы. Оборотень — выдумка Лаурентино. Теперь все будут придумывать истории, связанные с его именем. Ему захотелось вернуться домой. Он боялся встретиться еще с кем-нибудь — вдруг опять от него бросятся бежать или перед носом захлопнут окно… Он знал, что жена тоже в страхе спряталась от него в тот вечер. Его боялись даже дети. Эти ребята насмехались над старым Виторино, дразнили его, были жестоки по отношению к бедняге. Но от него они бежали. Бежали в ужасе. Шорник ощупал грубыми руками свое распухшее лицо и почувствовал, что оно воспалено. Посмотрел на свои руки с грязными ногтями. Что в нем, черт возьми, такого, что внушает страх? Он пытался связать припадок, случившийся с ним ночью, с этими выдумками. Во всем виноват подлый Лаурентино. Топот бегущей рысью лошади вызвал у него желание укрыться в зарослях. Однако он не успел. Это был полковник Жозе Паулино на своей серой лошади. Он снял перед мастером широкополую шляпу, но Жозе Амаро не успел ответить на приветствие богача. Вскоре перед шорником выросла дымовая труба сахарного завода Санта-Фе. Он был подавлен. В таком состоянии вряд ли он сможет что-нибудь сказать полковнику Луле. На пороге каза-гранде показался владелец энженьо. Он был одет в кашемировый костюм, будто собирался куда-то поехать. Жозе Амаро устал и решил передохнуть у большой стены, чтобы увереннее держаться в разговоре со стариком. Он стоял, невидимый постороннему взгляду, и смотрел на белую бороду полковника Лулы де Оланда. Лучи солнца падали прямо на цифры, написанные на фронтоне дома: «1852». Мысль об оборотне не выходила у него из головы. Полковник повернулся в сторону энженьо, и тогда шорник, набравшись решимости, подошел к крыльцу.

— Добрый вам вечер, полковник Лула.

Старик уставился на него своими остекленевшими глазами, стараясь узнать пришельца.

— Хм, это сеньор Жозе Амаро, не так ли?

— Да, сеньор полковник, он самый.

Не зная, как ему быть, мастер постоял мгновение молча, в то время как старик смотрел на него в упор. Потом раздался злобный голос плантатора:

— Хм? Разве вы не говорили, сеу Жозе Амаро, что ни за что не придете сюда?

— Этого я не говорил, полковник.

— Флорипес, Флорипес! — громко позвал старик.

Сумасшедшая дона Оливия появилась и тут же снова скрылась за дверью. Мастер почувствовал, как закипает у него кровь. Ему даже стало страшно, но хочешь не хочешь, а говорить с полковником было необходимо.

— Флорипес!

— Вы сказали неправду, полковник. Я никому не говорил, что не приду сюда.

Появился Флорипес, но, увидев мастера, в нерешительности остановился. Желтые глаза шорника буравили его.

— Флорипес, разве не говорил тебе Жозе Амаро, что он не придет сюда на мой вызов?

Негр молчал.

— Так что же, говорил он тебе это или не говорил?

— Говорил, крестный!

— Этот подлый негр лжет!

Флорипес бросился в дом с криком:

— Он убьет меня!