Угасший огонь

Прошла неделя с того дня, как хозяин энженьо объявил Жозе Амаро о выселении его из дома. Жена мастера уехала на несколько дней погостить к доне Адриане. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким и покинутым. Если бы не негр Пассариньо, который ночевал у него в доме, ему не с кем было бы даже перекинуться словом. Амаро совсем забросил работу, думая только о том, куда же он теперь денется. Он и не представлял, что ему будет так тяжело оставить свой дом. Никогда прежде мастер не испытывал к этому клочку земли столько любви.

Он понял, как трудно ему будет расстаться тут с каждой мелочью, с тем, что видел изо дня в день и чему не придавал раньше никакого значения. Этот ствол питомбейры, ветка жасмина, кардейро с ярко-красными цветами, хлев, дорога, обрамленная кажазейрами, — все это придется ему оставить, оставить навсегда. Алипио посоветовал ему не уезжать. Маноэл де Урсула говорил ему о правах. Права бедняка! Но разве у бедняка есть какое-нибудь право! Он лежал в гамаке, не решаясь выйти из дома, точно в тюрьме, скованный силой, с которой не мог совладать. Стоит ему выйти, и он сразу увидит, как в страхе шарахаются от него дети и женщины. Это, пожалуй, причиняло ему самые большие страдания. Он знал, что Синья не хочет больше его видеть. И то, что она гостит в доме кумы, — просто предлог, желание пожить отдельно от мужа, которого она возненавидела. Но ведь прав был он, а не жена и хозяин энженьо. Все были против него. Дети, женщины, полковник Лула и все, что его окружало. Людские сплетни превратили его, честного труженика, в опасного преступника, в чудовище. Дочери они лишились. Он полагал, что Синья будет жить с ним, как и прежде, но ошибся. Он был один в этом мире и чувствовал себя более одиноким, чем Жозе Пассариньо. И у него уже не было сил уйти в другие края, бежать отсюда. Оборотень! Неужели все, и мужчины и женщины, считают его исчадием ада, ждут от него беды? С тех пор как Жозе Пассариньо поселился в его доме, негр стал совсем другим человеком — не пьянствовал, сам варил фасоль, выполнял всякие домашние дела. Жозе был добрым человеком. Грязный, кривоногий, с тупым взглядом, он все же был счастливее мастера Амаро. По крайней мере, этого негра люди не считали дьявольским отродьем. Почему именно на него пал выбор? Он всегда был таким домовитым, трудолюбивым, однако даже жена в страхе бежит от него! Что в нем такого, что нагоняет страх на детей и женщин? Даже собаки не давали ему прохода. А ведь собаки лают только на чужих.

Жозе Пассариньо на кухне потихоньку пел. Песни его были грустные: о неудачной любви и сердечных переживаниях. Мастер Жозе Амаро вспоминал свое детство в Гойане. Он хорошо помнил эту грустную песню, которую негр столько раз напевал:

— Стол накройте мне, сеньора!
— Он Для вас накрыт всегда. —
И за стол садятся двое,
И не тронута еда:
Не поешь, когда слезами
Даже скатерть залита.
— Постелите мне, сеньора!
— Есть всегда постель для вас. —
И в кровать ложатся двое,
И сомкнуть не могут глаз:
Не уснешь, когда подушка
Вся в слезах на этот раз.