Угль, пылающий огнем

Большой писательский начальник на собрании по поводу разгрома «Метрополя» сказал: «Мне непонятна позиция С. Липкина. Представители национальных литератур, эпос которых он перевел и который еще не вышел из печати, задумываются сейчас над тем, а не следует ли им обождать, пока найдется другой Липкин!» Это означало, что Липкин от печати отлучен.

Были заказаны новые переводы эпосов! Переводчики кинулись переводить! Начали переводить вслед за Липкиным и стихи поэтов Средней Азии и Кавказа. Мой друг и сосед по дому, литературовед (автор монографии об Андрее Платонове) и редактор «Советского писателя» Лев Шубин сказал: «Переводчикам теперь лафа, Липкина нет, можно все переводить заново!» Татьяна Стрешнева передала мне слова Алима Кешокова, известного кабардинского писателя, крупного московского писательского функционера: «Пока существует советская власть, Липкин печататься не будет».

Редактор составленной мною антологии «Поэты Киргизии» Владимир Цыбин сообщил мне во Фрунзе: «В таком виде рукопись не подпишу. Липкина надо убрать, и я его убрал, нужны новые переводы, сделаю сам». Я сказал: вышлю тебе подстрочники. Не надо, сказал он, я и так понимаю (т. е. понимает оригинал). После чего вставил свои переводы. Книга задержалась на год, вышла в 1980 г. Новые переводы шли за липкинскими «след в след». строка в строку[4].

Через несколько лет в Переделкине я, рассказав Липкину эту историю, спросил: «У вас, наверное, этой книги нет, хотите — дам?» Он сказал: «Не надо, не хочу расстраиваться». Далее я сказал: «Вслед за вами, Семен Израилевич, я не перевел ни строки». Липкин от души сказал: «Спасибо!» (Вслед за ним переводили не только посредственности, но и одаренные переводчики, и даже те, что ходили у него в друзьях.) Разговор произошел в Переделкинском доме творчества уже после 1986 г., когда Липкин был восстановлен в Союзе писателей и возвращен в советскую печать. (За рубежом во время опалы он печатался много, известна его фраза: «Только после исключения из Союза писателей я почувствовал себя свободным и начал активно писать прозу, мемуары».) Шел 1988 год, ранняя весна, Переделкино, я приезжал туда — делать с Туменбаем Байзаковым подстрочники акына Барпы. Бывало, прогуливался по дорожкам с Липкиным. Он рассказывал историю с его переводом татарского эпоса «Едигей»: в 1944 г. в постановлении ЦК ВКП(б) по Татарстану была осуждена популяризация ханско-феодального эпоса об Едигее. Переводчика вызывали на Лубянку для объяснений. Липкин говорил: «Я видел, что тот, кому пришлось беседовать со мной, понимал бессмысленность, абсурдность ситуации… Кстати, эпос до сих пор не опубликован». (Эпос был опубликован в 1990 г. в Казани.)

(В 2001 г. на чествовании Липкина Ринат Мухаммадиев рассказывал: «Перевод „Едигея“ был конфискован. В Татарстане организовали антилипкинскую кампанию. Был у него перевод знаменитой поэмы Габдуллы Тукая „Шурале“. Требовалось тот перевод зачеркнуть, заменить другим; объявили конкурс на новый перевод, выделили деньги. Отобрали шесть переводов. Все впустую! Куда им было до липкинского перевода! Люди признавали лишь его. Кстати, сегодня Липкин — единственный человек за пределами Татарстана — лауреат Госпремии им. Габдуллы Тукая».)

Я сказал Липкину, что мне нравится дунганский поэт Ясыр Шиваза, дружу с ним, перевел книгу. И вдруг Липкин начал читать: «На тоненькой флейте играет Шимэ, / На яшмовой флейте играет…» и т. д. Это были стихи Я. Шивазы в переводе Феликса Ощакевича из книги «Китайский рисунок» (М, 1939).

…Но возвращаюсь к 1979 г. В ту пору был у меня инцидент с книгой не только в Ленинграде (в «Библиотеке поэта»), но и во Фрунзе, там я участвовал в составлении маленького двуязычного сборника «Слушай, мир!» (Фрунзе, 1980). Я составил вторую его часть, переводы. И тогда соответственно им поэт (и завредакцией художественной литературы издательства «Кыргызстан») Сулайман Маймулов подобрал первую часть сборника, оригиналы. Он был титульным составителем. Когда он прочитаа слова большого начальника, приведенные выше, он мне сказал: «Убери Липкина, я не хочу из-за тебя и из-за него терять партбилет!» Пришлось убрать.

В 2001 г. я присутствовал в киргизском посольстве на церемонии вручения 90-летнему аксакалу ордена Манаса — высокой награды суверенной Киргизии (ордена Манаса 3‑й степени). Есть фотография, где я поздравляю его с орденом. Это была первая киргизская награда патриарху, начавшему в 1935 г. переводить киргизский эпос и издавшему перед войной книгу. Прошло 65 лет. Помню его фразу: «Когда в печати ругают, это не плохо, хуже — когда не замечают». Поэт Вячеслав Шаповалов из Киргизии на этом приеме сказал: «Наши писатели разделились на три союза, но вас, Семен Израилевич, любят во всех трех».

И последний штрих. В 2004 г. в издательстве «Эксмо» вышел Омар Хайям с моими переводами, напечатанными впервые, — с теми самыми, что читал Липкин в 1964 г. В книге они идут вслед за переводами Липкина. [5]